- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (123) »
рассказывать Печенкин, но жена перебила:
— Что выучил?
— Латынь… Латынь выучил?
— Выучил, все выучил, — успокоила мужа Галина Васильевна. — Два стихотворения в день…
— Что — два стихотворения в день? — не понял он.
— Когда Илюша был маленький, я заставляла его выучивать два стихотворения в день. Помнишь? Одно утром, другое вечером. Еще при поступлении в «Труа сомэ» они мне сказали: «У вашего мальчика феноменальная память». Знаешь, что я им ответила?
Печенкин остановил на жене вопрошающий взгляд.
Галина Васильевна улыбнулась, глянула гордо и победно и повторила то, что сказала шесть лет назад, с удовольствием процитировав себя:
— Я знаю.
Печенкин кивнул. Возникла пауза. Ребенок дышал ровно и глубоко.
— А помнишь, как он взял моду нас пугать? — зашептала Галина Васильевна. — Годика четыре ему было… Идешь, а он из — за угла — гав! Я так пугалась. Помнишь?
Владимир Иванович напряг память и честно признался:
— Чего — то забыл…
— Ну вот, — расстроилась Галина Васильевна. — Ты же его и отучил. Сам на него из — за угла гавкнул. А он так испугался! Реву было… Зато больше уже никогда не пугал. Помнишь?
— Кажется, помню, — смущенно соврал Печенкин. — Я зато помню, как я за ремень взялся — он мою электробритву раскурочил, — я за ремень, а его нету! Как сквозь землю провалился… Ищу — ищу — нету! А он, оказывается, под кровать спрятался, засранец! Любил под кровать прятаться… Вот засранец…
Галина Васильевна поморщилась и попросила:
— Володя!
Печенкин, улыбаясь, мотнул головой — еще раз переживая то забавное происшествие, и взглянул на часы.
— Все, пора вставать, — решительно проговорил он. — День очень насыщенный. — Подумал и повторил свою мысль: — Насыщенный день.
Галина Васильевна взяла ладонь мужа в свои ладони:
— Ну еще минуточку, Володя! Вспомни, что значила в детстве лишняя минуточка сна…
Владимир Иванович подумал, вздохнул, видимо вспомнив, что значила в детстве лишняя минуточка сна, и кивнул, соглашаясь.
И они продолжали сидеть на неудобном низком диванчике, прямые и счастливые, наблюдая лишнюю минуточку сна своего единственного дитяти.
Наверное, Владимир Иванович и Галина Васильевна очень удивились бы, если бы узнали вдруг, что сын их вовсе и не спит… Илья не спал. Глаза его были открыты. Что — то он там думал…
Глава третья НАСЫЩЕННЫЙ ДЕНЬ
1
День, как и обещал Владимир Иванович, оказался насыщенным и напоминал сказочное путешествие Кота в сапогах и короля, с той лишь разницей, что Печенкину не приходилось обманывать сына, это были и впрямь его владения: фермы, гигантский элеватор, три завода, две фабрики, четыре банка и центральный офис компании «Печенкин», расположенный в самом высоком в Придонске здании — двадцатиэтажном небоскребе. Но было еще одно отличие этого путешествия от того, сказочного: если король, помнится, беспрестанно восхищался виденным, то молодой Печенкин молчал и смотрел на богатства отца холодно и бесстрастно. Впрочем, Владимира Ивановича подобная реакция не обижала, он ее не замечал, сам радуясь как мальчишка. И когда их черный бронированный «мерседес» в сопровождении «субурбана» с охраной остановился на краю придонского аэродрома, он первым выскочил из машины и, как фокусник из художественной самодеятельности, громко и весело крикнул: — Оп — ля! Среди ржавеющих «кукурузников» и вертолетов без лопастей особенно выделялся белоснежный красавец «фалькон» — личный самолет Печенкина. Под стать самолету был и летчик: в белой, очень элегантной, не нашей форме, белокурый, голубоглазый, здорово смахивающий на аса германских «люфтваффе» времен Второй мировой. Владимир Иванович обнял сына за плечо и крепко прижал к себе: — Полетим, Илюха! Сядем и полетим! Куда душа попросится… Я его буквально неделю назад купил. Хотел за тобой в Швейцарию послать, но Москва не разрешила. — Необходим полетный сертификат и предварительно оформленное разрешение на полет, — объяснил стоящий рядом секретарь — референт Печенкина по фамилии Прибыловский, тридцатилетний примерно господин безупречной внешности и безукоризненных манер. Речь его была ясной и четкой, взгляд твердым. Печенкин отмахнулся, помрачнев: — Знаю я их сертификат, мироеды московские! Копают все под меня! — Он вновь улыбнулся и обратился к сыну: — А летчика я выписал прямо из Германии. Летчик должен быть немецкий. А знаешь почему? Они детям рулить не дают! — Печенкин захохотал и хлопнул летчика по плечу: — Ну что, Фриц, полетим Москву бомбить? — Ja, ja, — отвечал улыбаясь немец. — Я, я, — удовлетворенно повторил Владимир Иванович и задумчиво посмотрел на сына, который оставался равнодушным и к этой восхитительной и дорогой игрушке.2
Последним в деловой части программы насыщенного дня был док ПСЗ — Придонского судостроительного завода, который с недавних пор стали называть Печенкинским судостроительным. Ветер поднимал волну, полоскал трехцветные флаги, рвал и разносил над сотнями скучившихся внизу людей речь Печенкина, лишая ее смысла, но оставляя то, что в подобной ситуации может быть важнее смысла, — интонацию. Интонация была торжественной: — Я — а–а — я–я! — Я — а–а — я–я! — Я — а–а — я–я — я–я! Илья стоял неподалеку от отца в плотной толпе почетных гостей. Высокая деревянная трибуна, специально для них построенная, была довольно хлипкой, поскрипывала и даже как будто покачивалась. Никто этого, впрочем, не замечал. Все улыбались, горделиво глядя то вниз, то вдаль, и только Илья напряженно прислушивался к еле заметным колебаниям трибуны. Кажется, он боялся… Картинно подержав в руке привязанную за горлышко бутылку шампанского, Владимир Иванович отпустил ее, и, описав полукруг, бутылка расплылась пенным пятном на борту новенького танкера типа «река — море». Танкер назывался «Придонский–1». Он медленно сполз в воду, все закричали «ура», а стоящие внизу стали подбрасывать в воздух монтажные каски. — А теперь нравится?! — заорал Печенкин, обращаясь к сыну, принимая испуг в его глазах за восторг. Военный оркестр заиграл российский гимн. Владимир Иванович послушал немного, вздохнул и озабоченно поделился: — Гимн у нас, конечно… Слов нет, да и мелодия не очень… Но тут же широко улыбнулся, давая понять, что дело это поправимое, все в наших руках, подмигнул и предложил: — Ну а теперь поехали уху хлебать! Царская! С дымком…Глава четвертая НАСЫЩЕННЫЙ ДЕНЬ (Продолжение)
1
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (123) »