будешь таскаться?

Николай согласился, но очень скоро пожалел… Ощущение не из приятных — без оружия, как без рук.

Разбитый город создавал ощущение, что ты находишься под постоянным прицелом. До этого в Грозный Николай ни разу не приезжал. Тут до последнего времени шли ожесточенные бои.

ОМОН в дни боев за Грозный стоял на Червленной-Узловой. В какой-то момент войска пошли вперед, и милиционеры остались на охране моста и вокзала в одиночестве. Выручали внутренние войска — каждую ночь на Червленную-Узловую приходил их бронепоезд и прикрывал со стороны села вагоны, в которых жили омоновцы.

…А Грозный произвел на Николая мрачное впечатление. Ни одной живой души, только жуткие провалы окон и пробоины от бомбежек. Казалось, из каждой щели вот-вот вылетит пуля.

Нефедов заметил состояние Николая и отдал ему свой автомат. Это прибавило уверенности.

Сначала омоновцы заглянули на рынок, но быстро оттуда ушли. Торопились. Нашлось подходящее здание — бывший кондитерский цех. Стали его осматривать. Закинули несколько раз внутрь «кошки», на случай минирования.

Николай, как пулеметчик, изучал возможные будущие огневые позиции, отыскал удобное помещение для боеприпасов.

Вдруг прямо через дорогу, в частном секторе, началась стрельба. Не в сторону омоновцев. По-видимому, стрелявшие не знали об их присутствии в кондитерском цехе.

Омоновцы воспользовались этим и быстро ушли из этого района — у них группа малочисленная, даже пулемета не было. Если можно избежать столкновения, то лучше это сделать, нежели нести бессмысленные потери.

А когда проходили железнодорожный мост, то навстречу вдруг проехала темно-малиновая «семерка», набитая серьезными бородатыми ребятами с автоматами. Из открытых окон машины вырывалась музыка, что-то вроде «техно», но на чеченский мотив.

Омоновцы взяли на изготовку оружие. Но чеченцы миролюбиво сказали:

— Здорово, мужики! — и поехали дальше.

Взволнованные милиционеры сводного отряда встретили их вопросами. Оказалось, что омоновцам два раза удалось избежать серьезных столкновений.

Едва они ушли с рынка, как там началась перестрелка, и то же самое случилось, когда они вовремя ушли из кондитерского цеха — там поблизости разгорелся бой.

Удача? Да, но и опыт, и чутье командира — Нефедова.

От грустных развалин Грозного возвращались на Червленную-Узловую как домой. Там уже быт был более-менее налажен, там ждали друзья.

С местными в Червленной-Узловой удалось наладить нормальные соседские отношения. Даже была договоренность, что в случае вхождения в село боевиков местные своевременно дадут знать об этом милиционерам.

Однажды к омоновцам подошла чеченка и рассказала, что в доме, который стоит на отшибе, на окраине села, живет одинокая пожилая женщина. Каждый раз, когда приходит поезд-«подкидыш» и привозит хлеб, старушка покупает слишком много хлеба для одинокого человека.

Милиционеры выставили ночью «секрет». В темноте мимо них к дому скользнули шесть теней. Но приказа на уничтожение от командования не последовало, и этих шестерых пропустили в обратном направлении…

Много раз омоновцы ставили «растяжки» перед Тереком и на тропах, где не ходят местные. Но у «духов» было необыкновенное чутье на ловушки. Ночью они подходили к ним вплотную и, потоптавшись, уходили. Утром омоновцы находили следы от «натовских» ботинок.

А после «профилактического» обстрела «зеленки» неподалеку от поста омоновцев на мосту через Терек выскочил из леса человек.

— Не стреляйте! — кричит.

— Кто такой? — Омоновцы наставили на него стволы.

— Я гражданин Украины.

Проверили документы. Действительно, с Западной Украины. Вот только акцент у мужика чеченский, такой говорок приобретается, когда долго общаешься с чеченцами. Николаю приходилось встречать людей, которые долго прожили в Чечне и стали говорить с таким акцентом.

— Что здесь делаешь? — спросил Николай.

— Я собираю рецепты народной кухни.

— А мы думали, что ты по ягоды пошел, — усмехнулся Николай.

Украинца сдали в комендатуру.

Подозрительных людей бродило по округе достаточно. В одно из дежурств омоновцы задержали «шестерку». В ней оказались вооруженные до зубов люди в камуфляжах. Импортные «разгрузки», автоматы с подствольниками, в их арсенале нашелся даже НРС — стреляющий нож разведчика.

Когда Николай стал проверять их документы, он увидел, что и по документам они разведчики. Только у одного из них в удостоверении было написано «старший разведчик», а у другого «старший разедчик».

Приехал их старший, с ним еще люди.

— Давайте успокоимся, — призвал он омоновцев.

Этих «разедчиков» — двадцать вооруженных людей против нескольких омоновцев. Проверить их никак нельзя было. Пытались запросить данные у комендатуры, но те посоветовали не связываться.

Чтобы не потерять своих людей в неравной схватке, командир приказал: пропустить.

В партизанской войне, которая идет в Чечне, надо действовать осторожно и осмотрительно. Ни к чему лезть на рожон и геройствовать на пустом месте. Хороший командир всегда знает, что посмертные награды никого не осчастливят. Будут только слезы и горе матерей и жен.

Как-то омоновцы возвращались из комендатуры Толстой-Юрта. На мосту через Терек дорогу им перекрыл МАЗ. Он ехал перед ними, заглох, а из днища вытекло масло.

— Это надолго! — с досадой сказал Николай.

Вдруг подошли местные. Они ехали следом. Подошли именно к омоновцам, хотя не они одни стояли в пробке.

— Ребята, давайте мы вас через другой мост проведем. Там ваш КамАЗ пройдет. Деревянный мост здесь рядом. Поехали с нами!

Создавалось ощущение, что их заманивают. Стоять на солнце неизвестно сколько, ждать… Но омоновцы ответили:

— Нет. Мы лучше подождем, пока МАЗ оттащат, а потом спокойно поедем. Мы не торопимся.

Разочарованные чеченцы отошли, а потом и вовсе уехали. Сорвалось?

Вообще, омоновцы ездили с грамотными милиционерами и военными из комендатуры Толстой-Юрта. Всегда разными путями. В Грозный заезжали каждый раз новой дорогой. Плутали по полям, пустошам, хребтам и вдруг выныривали у окраины Грозного.

Николай запомнил, как в одну из таких поездок колонна оказалась перед домом, на стене которого красовался рисунок — пальмы, мечеть, арабские узоры и надпись: «Ушедшим в джихад». И красиво, и жутковато…

Сколько раз колонна избегала подрывов, но как-то на пути в Пригородное…

Справа — мусульманское кладбище, слева — горный хребет. Солнце высоко. От колес БТР во все стороны летит грязь.