телевизора:
— За что?
— За то, что помогла. За то, что научила. Сделала мою жизнь интереснее. И дала мне надежду.
Она пожала плечами и улыбнулась — неожиданно застенчиво.
— Да я ничего такого не сделала, просто влезла в передрягу. Как всегда.
— Все равно спасибо. Знаешь, я, наверное, поеду домой. Посмотрю, можно ли будет вернуться на прежнюю работу. Посмотрю, как буду с этим вот справляться. Вот думаю, что у меня получится.
— Правда?
Он пожал плечами:
— Хочу попытаться. Просыпаться каждую пару дней в лесу, да еще и голым — не слишком манящая перспектива.
— Кроме тех случаев, когда у тебя на работе в должностной инструкции найдется десяток пунктов, отмеченных «иксами». — Он не смог не засмеяться. — Ты только помни: дышать медленно, — добавила она.
— Ага. — Он привстал.
— Ты прямо сейчас?
— Я прямо сейчас позвоню. — Он показал рукой наружу, где рядом с дверью стоял телефон-автомат.
— Тебе деньги не нужны? На телефон?
— Я за счет абонента. В эту ночь мои родные будут дома. И я… в общем, давно уже не звонил. Они захотят меня услышать. Попрошу у них телеграфный перевод и на автобусе домой поеду.
Он встал совсем, потому что видно было: ему не терпится пуститься в путь. Проверить себя. Кажется, она сделала все, что могла. Она искренне хотела помочь, и это его тронуло — что есть еще такие люди.
— Возьми вот это. — Она что-то вытащила из сумки, дала ему. Визитка. — Здесь все мои координаты. Будет что-нибудь нужно — дай мне знать.
— Спасибо.
— Удачи.
Она с улыбкой смотрела ему вслед.
Он уже возле телефона посмотрел на карточку. Там была указана радиостанция — KNOB. И ее имя: Китти Норвиль. И еще строка: «Ведущая передачи „Полночный час“, Уайлд-Сайд на ток-радио». То есть она — ведущая ток-шоу. Мог бы и сам догадаться.
Давно уже, несколько месяцев он не говорил с родителями. С тех самых пор, как сбежал. Он это сделал, чтобы их защитить, но сейчас, набирая номер оператора, чувствовал, как терзается. Ему уже не терпелось их услышать.
Послышался голос оператора, спросившего, согласны ли они оплатить. Сообщил имя и услышал, как мать вскрикнула:
— Да, да, согласны, о господи…
Он подсевшим голосом сказал:
— Мам?
Слава богу, когда репортерша стала повторяться, Джейн выключила новости.
Фильм давно кончился, снова пелись рождественские песнопения, которые Китти давно уже знала наизусть. Наверное, у Джейн тот же альбом, который ей родители ставили в детстве. Забавно, как без них Рождества нет.
Зазвучала одна из ее любимых мелодий, торжественный хорал на французском языке. Хор выпевал текст, на который она никогда раньше не обращала внимания, потому что во французском не сильна. Но заглавие она знала: «II Est Né le Divine Enfant». II est né. Он родился.
Покопавшись в сумке, она вынула сотовый, набрала номер, хотя уже время было очень позднее. Но когда пришел ответ, и послышались веселые голоса рождественской вечеринки, голоса родителей, сестры, племянницы и племянника, смех, рождественские песни, — сразу стало все правильно.
— Мама? — спросила она.