этот миг брошенный Тазиаром диск стукнулся о его голову, но Ларсон едва ли заметил удар.

Силме, что происходит? Сообщи мне. — Что с тобой? — спросил скалолаз, наблюдая за своим другом. Он был явно удивлен странной реакцией на его удачный бросок.

Эл поднял палец, давая знать, что просит ненадолго оставить его наедине с собой.

Мы на 86-м этаже Эмпайр стэйт билдинг.

Ларсон кивнул и лишь потом сообразил, что она не может видеть жестов. Так или иначе, полученная информация не объясняла ее испуга: вряд ли она стала бы связываться с ним из-за страха перед высотой. Нет, чувство, стоявшее за этим посылом, было очень сильным.

Здесь люди.

Люди?

Вооруженные.

Сердце Эла, только что учащенно бившееся, сжалось. Ему было трудно осмыслить ситуацию.

Нам не позволяют уйти.

Почувствовав, что кто-то дергает его за рубашку, он повернулся и увидел Тима и скалолаза. Последний держал фрисби под мышкой.

— Это Силме? — спросил Тазиар.

— Точно, — подтвердил Ларсон. — У них большие проблемы.

Силме, — он вернулся к мысленному разговору, — мы отправляемся туда. Подробности выясню по пути. Только осторожнее! — подумали они — в унисон.

Поездка на такси прошла в размытом тумане ментального контакта, прерывавшегося лишь для того, чтобы дать некоторые, самые необходимые объяснения Тазиару и Тиму.

Они называют себя «Армией мирного освобождения Вьетнама».

«Мирная» армия! Слишком встревоженный, чтобы оценить иронию, Эл продолжал допытываться:

Чего они хотят?

Насколько понимаю, они хотят, чтобы правительство прекратило войну.

— Хотят, чтобы мы вышли из войны, — сообщил он своим спутникам, едва сдерживая тошноту от смешанных запахов выхлопных газов и сигаретного дыма.

— Звучит достойно, — пробормотал Тазиар, глядя из окна на проносившиеся мимо небоскребы.

— Это точно, — подтвердил Ларсон, отгоняя собственные воспоминания о Вьетнаме.

Было время, когда они без конца преследовали его, и каждая затруднительная ситуация вновь и вновь оживляла в его сознании адские видения, заставляя холодеть из-за своего яркого жизнеподобия. Спасибо Силме и Богу, они соединили прихотливые нити его воспоминаний в единый узор, вернув ему контроль над собой.

— Куда уж достойнее, — хмыкнул он, — если только проигнорировать тот факт, что этой «достойной» цели они пытаются добиться, держа под прицелом ни в чем не повинных людей.

Собственные слова вернули его к обмену мыслями.

Ты можешь узнать, что они затевают?

Я способна касаться лишь мыслей, лежащих на поверхности, — напомнила Силме. — Большее потребовало бы магии.

Ларсон изо всех сил попытался придать своим мыслям бодрый, уверенный оттенок в надежде, что этот настрой передастся ей.

Вожак… они называют его банко. Банко?

На их языке это означает «духовный наставник».

Ларсону показалось, что слово по звучанию похоже на испанское, хотя значения его он не понимал. Вынесенное из школы слабое знание родственного испанскому французского языка не помогало.

Это на каком языке?

На придуманном, — сообщила Силме. — Насколько могу судить, он беден и состоит лишь из нескольких ключевых понятий.

На этом связь прервалась, и Эл, тщетно пытаясь «коснуться» невесты, запаниковал.

— Силме! Силме! — Незаметно для себя он стал звать ее вслух. — Черт побери, я потерял ее!

— Успокойся. — Тазиар схватил Ларсона за руку. — Что случилось?

Ну разве не идиотский вопрос?

— Что-что! Я ее потерял! Потерял Силме.

— Как? — спросил Тазиар, чье спокойствие и невозмутимость резко контрастировали с отчаянием его друга.

— Как-как? — сорвался на крик Эл. — Откуда мне знать? Была, и не стало! Силме!

Отчаяние повергло его в гнев: он не мог прорваться к ней, и ему оставалось лишь ждать, не дотянется ли она до него снова.

Эл…

Ментальное прикосновение Силме не несло отпечатка отчаяния, окрашивавшего мысли Ларсона с момента разрыва контакта. Он замер.

Силме, что случилось? С тобой все в порядке?

В той степени, в которой все может быть в порядке у человека, которого держат на мушке.

Ларсон вытаращил глаза. Надо же, меньше года в Америке, а по части сарказма не уступит уроженке Нью-Йорка.

— Успокойся, Эл. — Не зная, что контакт уже восстановлен, Тазиар обратился к нему на том древнем языке, которым они пользовались в другом мире. — Наверное, ей там пришлось что-то сделать. Успокоить фанатика или, скажем, утешить товарища по несчастью.

Ларсон, чтобы удержать контакт, поднял руку, хотя Силме, конечно же, не могла понять этот жест.

— Она вернулась.

Тазиар махнул рукой, показывая, что понял.

Сколько их?

Три маньяка. Семнадцать заложников, — передала Силме. — Это все. Ты бы предпочел больше?

Ларсон сообразил, что его мысленная реплика могла быть понята неправильно и истолкована как черствость, поэтому поспешил оправдаться:

Конечно нет. Но я слышал, что туда каждый день набивается тысяч по десять посетителей. И почти все они посещают смотровую площадку.

Многие попытались убежать, когда появились люди с пистолетами, и бросились к лестницам и лифтам. Но они остановили подъемники, и надо полагать, там находится не меньше сотни.

То, что в небоскребе не работают лифты, стало для Зла еще одним неприятным сюрпризом.

Подъемники испорчены? Но я слышал, их там штук сто.

Скорее шестьдесят. Может быть, семьдесят. Они копались в чем-то на крыше и, видимо, вывели из строя все сразу.

Неуверенность Силме напомнила Ларсону о том, что его невеста способна улавливать лишь поверхностные мысли, и он занервничал. Ему казалось, будто такси ползет как черепаха, тем более что другие машины, похоже, только тем и занимались, что мешали одна другой.

— Эй, с мамой все в порядке? — спросил Тим, подергав брата за рукав.

Этот вопрос вернул Эла к действительности. Честно говоря, задать его должен был он, причем давным-давно. Ларсон почувствовал, что краснеет.

Силме! Пэм, мама… они не очень напуганы?

Нет… с того момента, как узнали, что я с тобой связалась.

И вновь, черт возьми, Тазиар оказался прав! — У мамы все нормально, — сказал Ларсон брату. — У Пэм с Силме тоже. Но мы должны сделать все возможное, чтобы помочь им.

Можешь ты понять, способны ли они причинить кому-либо из заложников реальный вред?

Силме не ответила. Элу сначала показалось, что он снова утратил контакт, но нет, тонкая нить тревоги позволила понять, что связь не прерывалась. Силме?

Они уже убили двоих. Приняли их за охранников. Ларсон испытал тупой удар ужаса, но сделал все, чтобы сохранить ясность сознания. Силме должна знать, что он держит ситуацию под