поступить в «Ветеринарку» никто не возражал, скорее, приняли как данность.

Дипломным проектом, кстати, защищенным на отлично, она в тайне гордилась. Необычная тема — про змей, их яды и его воздействие на животных — была у нее подробно разобрана и очень развернуто написана. Уж очень ей тема показалась интересной. В действительности же, специализация «ползучими гадами», не котировалась на рынке труда. А ведь мама с папой предупреждали, звали учиться к себе.

Родители потеряли право голоса в ее решениях еще в детстве. Еще бы, доверили воспитание дочери бабушке — не смейте путаться под ногами. В свое время, они часто путешествовали по миру со своими лекциями, сейчас же «осели» (2 года назад) и вели вполне приличный образ жизни, преподают в одном из местных университетов. В результате у родителей не было времени на свою дочь, а у дочери не было особой привязанности к предкам.

В возрасте 25 лет она все еще продолжала жить с родителями номинально, т. е. то тут, то там. Может Марии завидовали, ведь у нее такие знаменитые мама и папа, но особого пиетета к ним она не испытывала (Кстати, они занимались в одной области, именно поэтому сумели сохранить свою страсть в своих семейных отношениях и понимали друг друга с полуслова). Благоговела только перед своей бабулей.

Баба Вера всегда поддерживала внучку, лечила ее ссадины и царапины. Она же узнала об ее первой безответной любви в школе, была в курсе всех чаяний и надежд. Она из тех старушек, кто и в 90 будет бегать, прыгать и заражать хорошим настроением других, неся тепло и свет всем окружающим.

Поначалу Марии, в самом деле, нравилось лечить всех животных, попадающих в их питомник. Она с трепетом относилась к их выздоровлению. Сейчас, в повседневной работе, исчез тот налет радости, присущий начинающим специалистам. Имея на руках диплом об окончании, она сразу устроилась в вышеозначенную клинику, хозяйка которой была хорошей знакомой бабы Веры. Ее тихая размеренная жизнь была скучной и однообразной, и уже хотелось, что-то поменять, что-то добавить, например, остроты и радостей жизни.

Молодой человек Маши был одним из перспективных аспирантов родителей и, по всей видимости, поэтому и крутился вокруг нее. Он не скрывал матримониальных планов относительно ее будущего с ним.

Он так решил, и отступаться был не намерен.

Парень очень неуклюже ухаживал за дочкой своих научных руководителей, даря время от времени небольшие букетики, преследовал ее, были предприняты неудачные попытки пригласить куда-нибудь.

— Ии… Черт ее дернул переспать с ним, — ругала она себя последними словами. Хотя, ей Богу ничего не помнила из той «великолепной ночи».

Разговаривать с Олегом про ту ночь не хотелось и малодушно откладывалось на потом, вот уже несколько лет. За это время, желание сделать Машу своей женой у него не ослабло, скорее наоборот, крепло день ото дня.

Олег обладал невзрачной внешностью. Черные, до плеч волосы, он повязывал резинкой, из которой вечно выбивалось несколько прядей. Бледное лицо, тонкие губы, и довершали этот образ небрежной внешности — очки, в толстой дорогой оправе. Они наверно должны были придать ему солидности, однако делали его глаза большими из-за высоких диоптрий и от этого тот приобретал схожесть с филином (луп-луп).

Как она могла так низко пасть?

Как вообще оказалась в его постели?

Он даже не в ее вкусе! — корила она себя.

Мария обладала не плохой фигурой и приятной внешностью. Каштановые с рыжинкой густые волосы, чистая кожа, слегка вздернутый носик, а уж острый язычок, доставшийся ей от бабушки, отпугивал многих поклонников, но все же они были, по крайней мере, до Олега. Как только он вошел в ее жизнь, еще студентом, начались странности. Все прежние ухажеры оперативно «слились», исчезли с ее горизонта. А уж когда, напившись как-то с одногруппниками и поутру обнаружив себя в одной постели с этим настойчивым индивидом, готова была взвыть от отчаяния. После этого молодой человек считал ее своей девушкой и упорно уговаривал сменить фамилию на свою. Еще бы, Чернову на Ставрицкую, почти Трубецкую. По ее мнению, так у него рыбья фамилия какая-то. А то, что девушка не хотела менять ничего в своей жизни и вообще замуж не собирается (за него точно) его не волновало.

Далеко и надолго послать упорного жениха не удалось и поэтому Маша уже как пару месяцев скрывается на квартире бабушки, которая в теплый сезон предпочитает жить в своем дачном домике в пригороде в садовом товариществе «Колокольчик». Под страхом смерти и вечных мук, родители не должны были выдавать место дислокации своей дочери. Но место работы-то он знал и пытался конспирироваться, выследить ее новый временный адрес.

А внучка Машенька за предоставленное жилье должна была поливать цветочки и выхаживать одного больного пса, Хэнка, оставленного ей в сторожа. Каждый день после работы происходило тактическое отступление на свою территорию.

Каждый день новый маршрут, а все почему? Этот недоделанный шпион приклеивал накладные усы, надевал какую-нибудь шляпу или усы и пытался выследить место жительства девушки.

Как же трудно, не смеяться в голос от его маскировки. Одежду свою, не отличающуюся разнообразием, он даже не удосуживался поменять. Его мягкий твидовый пиджак преследовал ее всюду. Вернее пытался. Потому что Маша уворачивалась от его цепкого взгляда — то вовремя вскочив в отъезжающую маршрутку, то выйдя из черного хода магазина или кафе. И ведь какой упертый! Осада продолжается уже 3-ий месяц. Именно столько бабуля живет уже на даче. Девушка уже устала от его настойчивого внимания. А ведь прямым текстом он не понимает. Даже Гарика просила притвориться ее парнем, поговорить с ним серьезно — ничего. Свет клином сошелся на ней…

Советы единственной подруги Инки, тоже не возымели действия. Жаль, что Волкова уехала в свои леса, к матери, может до чего бы и додумались. Вместе веселее. Ее мама была категорична и увезла дочь после окончания совместно законченного училища в лесную глушь. Мол, с такой специальностью нужно работать в заповеднике, подальше от людей. Семья у них распалась, после гибели отца. А дед даже не знал их местоположения. Ирина Тимуровна о чем-то повздорила со своим папашей и лишила того общения с внучкой. В общем, своя «Санта-Барбара».

* * *

На месте той раны, на запястье, зуд не прекращался, хотелось чесать и чесать, не переставая, до крови. Местные анестетики, холодящие кожу, лишь ненадолго ослабляли зудящий эффект. Плюс, полная пропажа аппетита.

— Ну, не хочу я есть! Не мешайте спать!

Так и завалилась домой к родителям. Плутать, пытаясь оторваться от «хвоста» в виде жениха, не