- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (39) »
говорит правду, молча повернули и со всех ног помчались в деревню. Антошка с братом кинулись их догонять.
Лес кончился. За зеленым полем ржи на гребне покатого холма начиналась деревня. Ребята остановились, испуганно всматриваясь. Никаких следов разрушения. Дома стояли целехонькие, белая церковь поднималась к небу желтым куполом, похожим на луковицу, красное кирпичное здание школы спокойно смотрело темными окнами на село, а над двухэтажным побеленным домом правления колхоза развевался на ветру вылинявший красный флаг. — Никакого пожара нету, — разочарованно произнес Борька. — А мы, дураки, бежали! — Значит, набрехала тетка Супониха. — Антошка дернул брата за рукав. — Пошли назад. Лучше сходим в урочище, посмотрим сбитый вражеский самолет. У Вовки загорелись глаза. — Пошли и мы с ними! Он никогда еще не видел вблизи настоящего фашистского самолета с черными крестами на крыльях. Петрусь и Санька тут же согласились на такое заманчивое предложение. Но не успели мальчишки сделать нескольких шагов, как послышалось конское ржанье и стук копыт. Кто–то скакал по лесной дороге. Ребята посторонились. Из–за поворота вылетела двуколка. В ней, держа вожжи, сидел усатый мужчина в серой ситцевой рубахе и потрепанной военной фуражке. Петрусь толкнул Саньку в бок: — Батька твой! Вовка сразу узнал дядю Семена, брата своего отца. Было видно, что дядя Семен чем–то встревожен. Он круто остановил двуколку, конь, запрокидывая голову и кусая удила, недовольно заржал. — Где шляетесь, сорванцы?! — крикнул Дядя Семен, обращаясь к сыну и племяннику. — Матери с ума сходят, а вас нет и нет! Всю речку изъездили за вами, шельмецами. — Мы, батя, рыбачили, — поспешил оправдаться Санька. — Нашли время! — Отец указал кнутовищем на место рядом с собой. — А ну, живее! Санька, Вовка и Петрусь взобрались на двуколку. Троим было тесно, и Петрусь сел внизу, у ног, держась за передок. Дядя Семен взмахнул кнутом. — Но-о! Пошел!
Лес кончился. За зеленым полем ржи на гребне покатого холма начиналась деревня. Ребята остановились, испуганно всматриваясь. Никаких следов разрушения. Дома стояли целехонькие, белая церковь поднималась к небу желтым куполом, похожим на луковицу, красное кирпичное здание школы спокойно смотрело темными окнами на село, а над двухэтажным побеленным домом правления колхоза развевался на ветру вылинявший красный флаг. — Никакого пожара нету, — разочарованно произнес Борька. — А мы, дураки, бежали! — Значит, набрехала тетка Супониха. — Антошка дернул брата за рукав. — Пошли назад. Лучше сходим в урочище, посмотрим сбитый вражеский самолет. У Вовки загорелись глаза. — Пошли и мы с ними! Он никогда еще не видел вблизи настоящего фашистского самолета с черными крестами на крыльях. Петрусь и Санька тут же согласились на такое заманчивое предложение. Но не успели мальчишки сделать нескольких шагов, как послышалось конское ржанье и стук копыт. Кто–то скакал по лесной дороге. Ребята посторонились. Из–за поворота вылетела двуколка. В ней, держа вожжи, сидел усатый мужчина в серой ситцевой рубахе и потрепанной военной фуражке. Петрусь толкнул Саньку в бок: — Батька твой! Вовка сразу узнал дядю Семена, брата своего отца. Было видно, что дядя Семен чем–то встревожен. Он круто остановил двуколку, конь, запрокидывая голову и кусая удила, недовольно заржал. — Где шляетесь, сорванцы?! — крикнул Дядя Семен, обращаясь к сыну и племяннику. — Матери с ума сходят, а вас нет и нет! Всю речку изъездили за вами, шельмецами. — Мы, батя, рыбачили, — поспешил оправдаться Санька. — Нашли время! — Отец указал кнутовищем на место рядом с собой. — А ну, живее! Санька, Вовка и Петрусь взобрались на двуколку. Троим было тесно, и Петрусь сел внизу, у ног, держась за передок. Дядя Семен взмахнул кнутом. — Но-о! Пошел!
ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой Вовка попадает под бомбежку
Вовка давно мечтал о приключениях и подвигах. Но ему и во сне не снилось и в самых дерзких мечтах не виделось тех приключений, которые выпадут на его долю. Мог ли он знать, что уезжает из Москвы не в деревню к бабушке Пелагее, а на фронт, не на каникулы, а на войну, что придется ему бродить по тылам врага, сражаться с гитлеровцами, быть разведчиком в партизанском отряде… …Весь день Вовка вместе с ватагой мальчишек ошалело носился по деревне. Они успевали всюду. До боли в ладонях аплодировали на митинге, толпились у крыльца правления колхоза, где собрались на партийное собрание коммунисты, бежали по пыльному тракту за тремя грузовиками, на которых уезжали в районный центр добровольцы и призывники. К вечеру деревню облетела тревожная весть: немецкие танки, прорвав оборону наших войск севернее Бреста, движутся к Минску. Говорили, что если их не остановят, то через день–два деревня будет отрезана и окажется в тылу врага… Из райцентра прискакал на взмыленном коне посыльный и передал пакет председателю колхоза. Через несколько минут сторож дед Архип уже бил молотком по подвешенному железнодорожному буферу, сзывая односельчан. Собрание на этот раз было кратким. Вовка с Санькой влезли на дерево, чтобы лучше видеть и слышать. Новое незнакомое слово «эвакуация» сразу насторожило мальчиков. — Что это? — спросил шепотом Санька. — Отступление? — Эвакуация — это организованный отход, — пояснил Вовка. — Ага, понятно. Из лесу раньше времени пригнали колхозное стадо. Женщины торопливо доили коров. К свиноферме подкатили два грузовика, на них стали грузить свиней. Животные визжали, упирались. На краю деревни стояли молотилки, сеялки, веялки, туда же привезли и комбайн. Санькин отец в рубашке с засученными по локти рукавами плескал на них из ведра керосином, а хмурый председатель ходил следом и поджигал. Языки пламени сразу охватывали машины, и черный дым поднимался столбом к небу. Мальчишки, притихнув, толпились возле огромных костров. — Вовка! Вовка! Рядом стояла соседская девчонка Поля, которую ребята дразнили «Полька–полячка, старая гордячка». — Вовка, иди скорее домой! Тебя мамка кличет! Вовка поморщился: всегда так. Как что–нибудь интересное, так зовут домой. …В избе творилось что–то невообразимое. Дверцы шкафа распахнуты, сундук открыт, на полу два больших узла, а третий торопливо связывала бабушка Пелагея. Темный с белыми крапинками платок почти сполз на шею, открыв седые взлохмаченные волосы. Глаза у бабушки красные, заплаканные. Вовкина мать торопливо укладывала вещи в желтый кожаный чемодан. Рядом с грузной бабушкой Пелагеей Вовкина мать, одетая в серую спортивную куртку и узкие синие бриджи, казалась хрупкой и маленькой. Но Вовка знал, что его мама сильная и ловкая. Дома, в Москве, на стене висят три диплома и одна грамота. Весной этого года Вовка сам видел, как проходили на стадионе соревнования, как его мать быстрее всех пробежала два круга и первой коснулась финишной ленточки. Ее тогда поздравляли, играл оркестр, весь стадион аплодировал, а генерал вручил грамоту и часики. Эти маленькие часики и сейчас на маминой руке. Вовка смотрел на мать и не узнавал ее. Обычно веселая и энергичная, сейчас она была хмурой и озабоченной, в глазах появился какой–то странный лихорадочный блеск. Неосознанная тревога, ожидание чего–то страшного и непоправимого передалось и ему. Там, на улице, события захватывали Вовку, война казалась огромной увлекательной игрой, в которой принимают участие взрослые. А тут, в избе, война смотрела на Вовку заплаканными глазами бабушки и горем матери. — Вовочка, не теряй время, собирай свои книги и вещи, — тихо сказала мать. — Мы уезжаем. Она не ругала его, хотя Вовка, откровенно говоря, ждал взбучки, и не уговаривала. Она просто просила. — Бабушка тоже с нами? — Я ей говорю, что надо уезжать. А она упрямится. У нас места не хватит, что ли? Или хуже будет, чем здесь. — Катерина! Нечего меня уговаривать, — прикрикнула бабушка, вытирая ладонью глаза. — В гражданскую войну никуда не уезжала из своего угла, а теперь тем более. На кого избу новую оставлю? Кто за коровами смотреть будет? Не уговаривай. Спасибо за заботу. Но я уж тут останусь. — А если фашисты узнают, что вы мать красного командира? Думаете, они с вами цацкаться станут? — Нужна я им, старая. Какой от меня прок. — Бабушка вздохнула. — Мир не без добрых людей, а чему быть, того не миновать. Тяжело ступая, бабушка ушла в кухню, и в открытую дверь Вовка увидел, как она в большую плетеную- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (39) »