Анатолий Скала ТАИНСТВЕННЫЙ КАШЕЛЬ

«Все люди, как люди, один я — домовой», — рассуждал на крылечке Тимоня, поглядывая на детей, собирающихся на рыбалку. «А где это сказано, что домовым нельзя на рыбалку ходить? Вот возьму сейчас удочку и пойду… И причина есть: кошка Мурка, как только котят завела, никакого прохода мышам не дает, куда только не глянешь, везде глаза с хвостиком выставляются. Притащу кошке рыбы, а мыши мне — сыру, за то, что их спас от разбойницы».

К сожалению, мыши Тимоню не понимали:

— И чего ты затеял, Тимоня? Зачем тебе эта рыбалка? Ты рыбу не ешь, кошку Ростик с Иринкой прокормят. Сиди-ка ты дома. И дождик всю ночь под окошком стучал. Ну куда ты по этакой грязи, и в чем пойдешь?

— Босиком, — отвечал им Тимоня. — Дождя ночью не было — это мошки в окошко стучали.

— Дождя ночью не было — это мошки в окошко стучали. Сам видел — полно было мошек и бабочек… Идти надо… Плотвички сейчас возле берега насекомых глотают… Конечно же, если лещ или тот же карась — им горох подавай или сыр… Ну да где мне хорошую рыбу… Придется уж этих… навозников наковырять… Может, кто и позарится. Но навряд ли…

— Да возьми ты свой сыр, забери, — совершенно расстроились мыши, — отстань только. А если к тебе же и гости нагрянут, тогда с нас не спрашивай — на стол нечего подавать.

— Рыбой жареной угощать гостей буду… Если кто-то придет, — отвечал им Тимоня.

— Сперва налови, — запищали тонюсенько мыши, и хвостиками кто куда зашуршали — как будто бы с перепугу, что кошку увидели, — но скорей всего, лишь причину нашли, чтобы сыру не дать. Сколь Тимоня потом не выглядывал, ни одной серой спинки нигде больше не выглядел. Кошки тоже в то утро нигде не было.

Повздыхал домовой, повыглядывал заодно в ненадежное, словно мыши, и точно такое же серое небо — с него все еще капало — снял обувку и следом за Ростиком и Иринкой отправился к пруду.

За ним следом хозяин снял сетку свою пчеловодную: в дождик пчелки по ульям сидят, в дождик можно и рыбку сходить половить — да и тоже на пруд.

Идет, смотрит: следочки по гряди нашлепаны. «Ну вот, — думает, — надо будет сынишку ругать — в такую погоду и шлепает босиком». Так до самого пруда следочки и проследил. А уж там — за поклевками бы уследить! И еще отвлекал его кто-то в соседних кустах: все кряхтел, да шумел, да плескался, как будто одну за другой рыб вытаскивает. Самого из кустов не видать, а шумит, словно кроме его никого рядом нет. Только рыбу соседям распугивает, да вылавливает.

А Тимоня еще ни одной рыбки и не поймал. Как закинул он с первого раза крючок на кусты, так с тех пор и не мог его выручить. И чего уж он только с кустами не делал: и ветки, какие сумел, пообламывал, и водой под кустами бродил — думал, так будет ближе к зацепу добраться — нет, никак не выходит крючок отцепить. Хоть совсем всю рыбалку бросай и домой уходи.

А погода как раз для рыбалки и разыгралась. Сквозь белый туман солнышко проглянуло, тепло сделалось. В середине, где солнышко, там пожарче, к бокам — попрохладнее, только-только бы рыбу ловить! Неохота домой уходить.

Отыскал домовой кусок хлеба, скатал маленький шарышек, прилепил его на листочек осоки и в воду засунул. Слыхал, что и так можно рыбу ловить, когда нет под рукой другой снасти. Глядит — что дальше будет?.

А что дальше будет! Приплыл большой окунь и встал у коряги, разглядывает домового: откуда такой к ним пожаловал? Сам с пенек — борода до ног! Кто такой?. У своих рыбаков все повадки изучены — кто на что рыб ловить придет — а у этого ничего с собой нет. Хлебных крошек у берега насорил и сидит. Чего сидит, ждет?

Из подводной прохлады уклейки на свет выплыли. Подобрали бесплатное угощение. Одна для чего-то на бережок выпрыгнула… Глупая… Чуть замешкалась — и поймал ее бородатый пенек. Так и надо — вперед будешь думать, куда прыгаешь… Опять крошек у берега понасыпалось. Удивляется окунь — когда пенек рыб ловить начнет? Или так и будет их за нечто кормить?

Переплыл он поближе: уклейки заметили — сиганули, как брызнули по воде. Вместо них появились плотвички. У окуня сердце замерло: ходят, ходят плотвички, поглядывают, крошки носиками подтыкают, закусывают… Вот одна увидала еще крошечку, на осоку упавшую. Ухватила ее, плещет хвостиком, развлекается, вот куда-то помчалась — не выдержал полосатый, да цап ее за сверкающий хвостик, плотвичка — на берег, а окунь — за ней, треплет хвостик. Чуть вовсе не оторвал!

Уж Тимоня в пакет его затолкал, а он все еще перепуганную плотвичку сглотнуть приспосабливается… Пришлось глупую выручать.

— Ну, злодей, отпускай ее, я кому говорю! — зашипел на него домовой.

Бросил окунь плотвичку, уставился через пленку на домового, передними плавниками его к себе манит. Приблизился домовой, а разбойник глаза на него выпучил и грозит:

— Я тебе сейчас так поддам плавником, ты еще у меня тут наплачешься. Выпускай меня в воду немедленно, пока я у тебя весь пакет не истыкал.

«Ну, — думает домовой, — пугать вздумал меня». Насадил снова хлебушка на осоку и снова плотвичку поймал. Интересно ему: только схватит рыбешка за листик, чтоб хлебушек сдернуть, а вместо того — дерг — и вылетела на бережок. Схватит рыбку Тимоня и тут же в пакет. Пускай плавает.

«Хорошо им там, — думает, — как в аквариуме!» Ловит, ловит он рыб, потом вздумал пересчитать — сколько рыбок поймал? Удивляется: как было в пакете три рыбы — две плотвички и окунь — так три и осталось!

— Куда рыб подевал? — зашипел он на окуня. — Сознавайся, утроба твоя ненасытная, съел уклеек с плотвичками?

— Не извольте напраслину возводить, — отвечает сердитый разбойник. А сам в сторону смотрит, и хвостик у самой последней рыбешки еще изо рта торчит.

— Это как не извольте? — тоже начал сердиться Тимоня. — Было три рыбки вместе с тобой, да еще трех поймал — всего, значит, полдюжины, куда остальных подевал?

— Не извольте напраслину возводить, — повторил снова окунь, управившись с хвостиком. — Мы на дюжины не обучены, мы по весу определяемся. Вы прикиньте пакет на весах — сколько было в нем весу вначале и сколько сейчас? А потом с вами будем и разговаривать! Если прежнего весу не обнаружится.

— Хорошо, пойдем вешаться на весах, — рассердился Тимоня. — Не может быть, чтобы рыбок не стало, а весу не убыло. Заморочил мне голову полосатый разбойник!

Дошли до дому. Чтобы было удобнее наблюдать за разбойником, притащил домовой на весы большой таз. Запустил в него одного окуня и двух рыбок уклеек. Сам в сенцы за гирьками побежал. Пока рылся — хозяин с рыбалки вернулся…

Ступил на порог и кричит:

— Ростик, вы чего рыбу бросили? Посмотри, там