Елена Нестерина МЯСО

Сегодня мальчик N был дома один. В морозильной камере холодильника ждали его окорочка бройлерных кур, которые мальчик N сам выбрал и купил в гастрономе.

Окорочка размораживались долго, и мальчик N вылил на них несколько чайников крутого кипятка. Только поздним вечером мальчику N удалось помыть их и приготовиться жарить. Толстые куриные ноги плохо помещались в сковородку, и ему пришлось сломать их в нескольких местах, разрубив кости острым топориком. Мальчик N любил окорочка, и весёлый треск раздавался по кухне, когда он разламывал мокрые куриные суставы. Лихо отхватил мальчик N топориком и выбросил в мусор попавшиеся на некоторых окороках курьи попки, потому что из каждой торчало по пню, а мальчик N не любил куриный запах. Кожу он вообще не ел, а потому оторвал от мяса без особого сожаления.

Окорочка сжарились быстро. Перемазавшись обильным жиром, мальчик N наелся: тщательно прожевав, обкусал всё мясо, сгрыз косточки, ловко достал языком и высосал костные мозги. Запил всё это вкусной газировкой.

Наступила ночь. С удовольствием лёг спать мальчик N, вычистив перед этим из зубов остатки мяса щёткой с искусственным синим ворсом.

Спал, мальчик N уже спал тихим прозрачным сном, когда большие настенные часы вдруг стали тикать так громко, словно кто-то снял их и положил ему прямо на ухо. Мальчик N, казалось, проснулся, но глаз пока не открывал.

Вот стук начал стихать, как будто часы отнесли подальше. Но вскоре они опять приблизились и тяжело забили мальчику N по ушам. Когда они удалились снова, мальчик N протянул руку, взял со стола электронный будильник и быстро нажал на кнопку. Загорелся экран, и его зелёные цифры показали 33:33. Мальчик N перевернул будильник кверху ногами, потряс, но время не изменилось. Теперь цифры даже подмигивали в такт большим часам, которые как зависли над головой мальчика N, так и тикали ему по ушам, не переставая.

Мальчик N накрылся с головой одеялом и нырнул себе в ноги. Высунув голову наружу, он понял, что стук часов удалился на особенно большое расстояние.

Зато в окно заглянула луна. Совершенно круглая и яркая, она вдруг с тревогой стала засматривать мальчику N за спину. В некотором испуге он обернулся, но ничего особенного не заметил. Снова посмотрел на луну. «О-о-о-о-о!» — казалось, пела теперь луна, сложив губы в кружочек. Её плотный серебряный свет протянулся через всю комнату, и только благодаря ему увидел вдруг мальчик N на полу небольшую куриную косточку. На ней было ещё много мяса. «Как я мог — уронил и забыл!» — подумал мальчик N, шагнул, чтобы подобрать её, споткнулся о серебряную полосу лунного света, упал, но косточку всё же поднял.

И вдруг комната начала наполняться чем-то живым и беспокойным. Мальчик N вскочил и хотел немедленно зажечь свет, но какое-то тело, тёплое и жирненькое, упало ему на руку. Рука выгнулась, чуть не переломившись в суставе, мальчик N вскрикнул и упал на кровать. Мягкие пушистые комки тут же принялись на него напрыгивать.

— Зайцы! — мальчик N сумел их рассмотреть.

— Нет! Нет! — залопотали зайцы, продолжая напрыгивать. — Мы не зайцы!

— А кто вы? Что вы?

— Мы шуба!

— Шуба?

— Шуба, шуба! Померяй нас, померяй!

Наконец, зайцы запрыгнули на него, но в шубу не превратились. Только висели гроздьями и держались как могли.

— Да вы чего, отцепитесь! — мальчик N пытался смахнуть их краем одеяла, потому что зайцы больно щипались и царапались.

Но зайцы держались крепко.

— Терпи, — по очереди говорили они, — мы-то терпели.

— Что терпели?

— Мученья. Это ваши ведь постарались, шубу сшили.

— Кто — наши?

— Родственники! — зайцы все одновременно больно дёрнули по мальчику N задними лапками. — С нас живых шкурки содрали, чтобы шуба дольше носилась. Думаешь, приятно?

— Конечно, нет…

— Вот теперь носи нас.

Мальчик N не хотел такую шубу. Он встрепенулся, но напрасно.

— А знаешь, мы все кто? — из кучи, копошащейся и клубящейся в темноте, возник прямо перед глазами мальчика N то ли козёл, то ли баран.

— Кто?

В это время луна перевернулась через голову, а на месте козла-барана очутился северный медведь.

— Мы — животные, загубленные всем твоим родом от седьмого колена. заявил он. — Вот так-то.

В ужасе мальчик N прижал к лицу одного из зайцев.

Квартира была наполнена до отказа. Визг, вой, клацанье зубов, стук копыт и возня слышались и за входной дверью. Кто-то немилосердно скрёбся под ней.

— За что вы ко мне пришли-то?

— А ты что, мяса никогда не ел?

— Ел…

— То-то.

Хлопнул мальчику N по уху коровий хвост, и он почувствовал, что стал видеть лучше.

По мебели ползли жуки и червяки, на которых семь поколений его предков когда-то наступили, и не заметили. Мухи, комары, пчёлы и овода концентрированными роями носились в воздухе, лягушки, которых переехали телегами и машинами, то и дело падали на мальчика N с разных сторон. Животные дикие и домашние, звери и птицы толкались и давили друг друга, визжали, кусались. Каждый норовил поближе подобраться к мальчику N.

Рыбы открыли все краны в квартире, но по полу плавать не стали, чтобы животные не затоптали их. Рыбы косяками ходили под потолком, и вода, текущая из кранов, сопровождала их. Рыбы тоже говорили всё, что им вздумается.

Распластавшись по стене, мальчик N погибал под натиском толпы, которая всё прибывала.

— За что? — повторил он, задыхаясь.

— Мы на тебе отыграемся!

— За всех моих предков от седьмого колена? — отшвыривая от лица барсука, которого он сам никогда в жизни не пробовал есть, спросил мальчик N. — И всё? А что, до седьмого колена у меня предков не было? Или за давностью лет вы их простили?

— Не простили! — крикнули слаженным хором крысы и мыши, пойманные в мышеловки и потравленные не одним поколением его родственников.

— За тех уже на другом отыгрались. — заявил индюк и принялся своим носом тыкаться мальчику N под коленку, чесаться и пихаться.

Мальчик N дрожал. Никто не мог сказать ему, что нужно делать. Долго, очень долго пробирался он от кровати к кухне. По пути попадались ему куры с одной ногой, целые рыбы и животные, половинки, куски и дольки. «Остальное съели не мои предки, а чьи-то чужие!» — догадался мальчик N.

Мясо давило его, загубленная живность подбиралась со всех сторон, и даже белый попугай упрямо лез ему за пазуху.

«Куда ты, дурак! Не ври, ты же несъедобный! — бормотал мальчик N, пытаясь вытащить его из-под майки. — А если и съели тебя, то, небось, по уважительной причине…»

Мальчик N добрался до топора, пинком отшвырнул лису, что карабкалась по его ноге, и крикнул:

— Уходите! Что вы