«КАЛОНИАНЦЫ БОРЮТСЯ: БОРЬБА ЗА СВОБОДУ — ТВОЯ БОРЬБА!»

«ЕСЛИ ТЫ СМОЖЕШЬ ОПЛАТИТЬ СВОЮ ДОРОГУ, ЭТО ОЦЕНЯТ. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ МЫ ТЕБЯ ПЕРЕПРАВИМ!»

Там были и другие надписи, но, в сущности, выражающие то же самое; все ужасно правильные и привлекательные, если вы по-настоящему в отчаянье. Это компенсировало их жестокую подоплеку. Нелегально, конечно же. Но человек соглашался также нелегально. Разом покончив с сомнениями, она достала ключ из кошелька.

Там было две двери, по одной с каждой стороны от окна. Правая вела в вербовочную контору. Левая — к тускло освещенной лестнице. Квартира наверху оказалась совершенно пустой. На двери был засов. Норма щелкнула им и, наконец, устало направилась в спальню. Когда Норма улеглась в постель, она опять услышала невероятно слабое гудение машины. Звук напоминал простой шепот и, казалось, проникал прямо в мозг. В самую последнюю секунду, прежде чем она погрузилась в сон, импульс вибрации, удаленной, как та скамейка в парке, будто ударил по нервам Нормы.

На протяжении всей ночи присутствовало неописуемо слабое гудение. Лишь изредка казалось, что гудит в ее голове. Норма чувствовала повороты и вращения, завихрения и снова повороты, и в отдельные моменты пробуждения, что сопутствовали началу каждого нового движения, крошечные толчки вибраций отдавались в ее нервах, будто бесконечно маленькие источники энергии.

Солнечные лучи пронзительно засверкали сквозь маленькое оконце, принеся ей, наконец, пробуждение. Еще лежа, Норма напряглась и вытянулась на мгновение, затем, озадаченная, расслабилась. Не было слышно звука сумасшедшей машины, только шумы хриплой, проснувшейся улицы. Норма нашла пищу в холодильнике и в маленькой кладовке. Ночная усталость быстро исчезла после оживляющей энергией завтрака.

С нарастающим интересом Норма подумала: «На что он похож, этот ночной незнакомец со странным голосом?»

Удивление охватило ее, когда ключ отомкнул дверь в вербовочную комнату, поскольку Норма боялась, что все здесь происходящее — безумие. Она вздрогнула, когда темнота отступила. Мир залили солнечные лучи, и он был веселым, а не черным и угрюмым жилищем людей с угловатой интроверсией разума.

На Норму нахлынули воспоминания о ночном разговоре. Осознание того, что чудовищно правильный анализ ее личности, сделанный незнакомцем, был правдой, радости не вызывало. Все еще испытывая острую боль, Норма изучала небольшую комнату. В ней оказалось четыре стула, скамья, длинная деревянная стойка и вырезки из газет о Калонианской Войне, развешанные на пустых стенах. Была и задняя дверь. Со смутным любопытством Норма попробовала круглую ручку — раз! Дверь была заперта, но какое-то ощущение потрясло ее. Дверь, несмотря на ее деревянный вид, была металлическая!

Холод от такого открытия, наконец, покинул ее. Она подумала: «Не мое дело».

А затем, прежде чем она повернулась, дверь распахнулась, и сухопарый мужчина появился на пороге. Он грубо фыркнул почти в лицо Норме:

— О да, это ваше дело!

Не от страха Норма развернулась к нему спиной. В глубине своего разума отметила она ледяной ток, несколько отличный от вчерашнего. Смутно Норма заметила безобразную усмешку на его лице. Но Норма не почувствовала настоящих эмоций, только туманную пустоту. Это не был страх. Это не мог быть страх, потому что все, что ей нужно было сделать, пробежать несколько ярдов, и она бы выбежала на оживленную улицу. И, кроме того, она никогда не боялась негров, как и сейчас.

Первое впечатление оказалось таким ярким, таким безмерно удивительным, что последующее, второе впечатление, казалось чем-то вроде обмана зрения. Поскольку человек в действительности не был негром. Норма потрясла головой, пытаясь разогнать обман зрения. Но картина не изменилась. Он не был негром, он не был белым, он не принадлежал ни одной нации, которые она знала.

Медленно ее мозг приспосабливался к его несообразности. Она заметила, что у него глаза, как у китайца, кожа, хоть и темная, но тонкая, но его лицо не выглядело молодым. Нос был как бы красиво высечен, наиболее привлекательная, наиболее естественная часть его лица. Рот тонкогубый, как у человека, привыкшего повелевать; крутой подбородок придавал силу и властность высокомерию его серо-стальных глаз. Презрительная усмешка стала наглее.

— О нет, — сказал он мягко, — вы же не боитесь меня, не так ли? Позвольте, я объясню вам, что моя цель — заставить вас бояться. Прошлой ночью передо мной стояла цель привести вас сюда. Это требовало такта, понимания. Моя новая цель требует, среди прочего, вашего участия, что вы — в моей власти, события развиваются вне вашей воли или желания. Я мог допустить, чтобы вы постепенно обнаружили, что это не Калонианский вербовочный центр. Но я предпочитаю как можно быстрее привести рабов в смущение. Реакция на власть машин всегда одинакова и неописуемо скучна.

— Я не понимаю!

Он ответил холодно:

— Позвольте, буду краток. Вас опознала машина. Эта машина настроила ритм вашего тела под свой, и благодаря этому я могу контролировать вас против вашего желания. Естественно, я не ожидаю, что вы мне поверите. Как и другие женщины, вы испытаете ее разрушающую разум власть. Отметьте, что я сказал ЖЕНЩИНЫ. Мы всегда нанимаем женщин. По чисто психологическим причинам они безопаснее, чем мужчины. Вы поймете, что я имею в виду, если попробуете предупредить любого кандидата на основании того, что я вам рассказал.

Он быстро закончил:

— Ваши обязанности просты. На столе лежит блокнот с напечатанными в нем простыми вопросами. Задайте вопросы, записываете ответы и направьте претендента ко мне в заднюю комнату. У меня они пройдут медицинские тесты.

Из всего, что он сказал, одна мысль ожесточенно пульсировала в ее разуме, не имея отношения к ее личной судьбе.

— Но, — выдохнула она, — если этих людей не пошлют в Калонию, куда же…

Его предупредительное шипение прервало ее слова:

— Сюда идет человек. Теперь помните, что я вам сказал!

Он отошел назад, в сторону и исчез из поля зрения в темноте задней комнаты. За Нормой раздался пугающий звук открывающейся передней двери. Мужской баритон приветствовал ее.

Пальцы Нормы дрожали, когда она записывала ответы человека на заданные вопросы. Имя, адрес, ближайшие родственники… Его лицо выглядело розовым пятном на фоне бесформенно плывущего узора ее бегущих мыслей.

— Вы можете видеть, — она слышала свое бормотание, — что эти вопросы всего лишь идентификации. Теперь, если вы пройдете в заднюю комнату…

Предложение разбилось вдребезги о молчание. Она сказала это! Нерешительность ее разума, нежелание сделать