Иосафат Кунцевич сборник

Тадеуш Жихевич Иосафат Кунцевич — мученик за единство Церкви

Глава 1

Владимир — древний город, расположенный на пересечении разных культур и народов. Основанный он был киевским князем Владимиром, крестителем Руси, и от него получил свое имя. Первое письменное упоминание о городе относится к 988 году. Бурной была его история. Во время татарского нашествия на Европу в XIII веке город был полностью разрушен, но вскоре возродился благодаря галицко-волынским князьям Даниилу и Васильку. Еще дважды Владимир становился жертвой татарских набегов — в 1491 и 1500 годах. На изломе XIII–XIV столетий город Владимир — столица княжества — достиг вершины своего величия. Затем нахлынула волна литовских завоевателей, и, в конце концов, город вошел в состав польско-литовского государства.

Еще в XIV столетии Владимир был политическим, культурным и торговым центром Волыни. И хотя вскоре наступил некоторый упадок и город уступил место Луцку и Бресту, но, видать, былое величие и слава его не померкли, если даже после разделов Польши австрийский император к своим пышным титулам добавил еще и титул "короля Галиции и Лодомерии". А ведь столько веков прошло со дней величия этой земли!

Особенно важно, что Владимир, как и другие города Червенской земли, был словно огромным тиглем, где встречались народы и культуры. Жили здесь украинцы и поляки, литовцы и белорусы, немцы и итальянцы, греки и евреи. Магдебургское право, господствовавшее в государстве, объединяло горожан: под его эгидой горожане учились согласовывать интересы разных народов и уважать различные их культуры и обычаи. В действительности же, учились значительно большему: широте дыхания. Ведь только евреи жили изолированно в своем квартале. Все остальные, кто как и кто когда, принимали в себя дыхание разных миров: и с запада, и с востока. Образовывался сплав. Сегодня мы не ощущаем всей важности этого процесса и даже не задумываемся, почему на протяжении веков столько чудесных, выдающихся людей, одаренных разнообразнейшими талантами, расцветало именно на этих пограничных землях. В металлургии, встречаясь и смешиваясь при плавлении, разные металлы нередко обогащаются: бронза благороднее меди и олова, брошенных в тигель. Наверное, такие же законы действуют и в обществах, в которых вместе обитают разные народы. Немцам прибавлялось здесь высокого буйства мыслей, русинам и полякам — организованности, порядка и прочности, греки и армяне вносили невероятную живость и ловкость, итальянцы — благоговейное отношение к произведениям искусства, понимание истинной ценности вещей, единственный и достойный смысл которых — красота, поляки — как минимум свою бурную и безрассудную фантазию.

Современное представление о мещанстве не вполне верно. Летописные записи убедительно свидетельствуют, что в то время, о котором мы повествуем, некоторые мещане, особенно в провинции, нередко собирали у себя немало разнообразного оружия — и не только для того, чтобы показывать гостям; книжек и произведений искусств у них также было значительно больше, чем у обычных шляхтичей, да и пристрастие к науке имели они большее. А каждодневно встречаясь с особенностями культуры других народов-соседей и поддерживая дальние торговые связи, не могли замкнуться в тесных рамках национальной культуры своих прадедов.

Во времена короля Казимира IV во Владимире были костелы римской веры, но были и давние православные церкви. Были монастыри католические и монастыри восточной веры: Свято-Юрьевский, Архангела Михаила, Святых Апостолов. И столько разных народов, какое богатство обычаев!

В таком вот плавильном котле разнообразия и рос юный Кунцевич, мещанское дитя.

Был он родным сыном этой земли. В его фамилии только окончание — евич — славянское. Звучание ее может вызвать предположение, что родоначальником Кунцевичей был какой-то Кунтце, средневековый немецкий колонист. Но могло быть и иначе. Вот ведь летопись Нестора упоминает, что в 944 году, когда князь Игорь отправлял послов в Царьград для подписания мирных и торговых соглашений, были в составе посольства скандинавские варяги из княжьей дружины и двора. Среди них Нестор записал и такого, что звался Кунц, Кунци или Куни. Что ж, и град Владимир был давней великокняжьей вотчиной, а скандинавские дружинники киевских князей, наверно, не развеялись как дым и не умерли внезапно бездетными. Растворились среди других. Уже в начале XV ст. в летописях появляется измененная на славянский лад фамилия Кунча, да и сам отец будущего архиепископа полоцкого записывался то как Кунцич, то как Кунцевич. Род рассеялся, кто-то пошел на север, а кто-то на юг: были в Литве Кунцевичи, наделенные гербом "Лебедь", а на Волыни — Кунцевичи с гербом "Белая роза", — оба рода не польского происхождения. Когда убили полоцкого архиепископа, на портрете, что стоял у его гроба, был изображен герб "Белая роза", что документально засвидетельствовали очевидцы. Возможно, это было сделано лишь ради пышности и придания покойному ореола знатности, поскольку известно, что отец его — Гавриил Кунцевич — был владимирским мещанином и торговал зерном. Шляхтич же мог продавать зерно — и многие шляхтичи ездили со своим товаром в Гданьск, — но быть профессиональным купцом не мог. Интересно, что Кунцич-Кунцевич был еще и городским советником. В Совет избирали либо за богатство и значимость в городе, либо из большого уважения к выдающемуся уму, долгому времени, прожитому семьей в городе, и древности традиций рода. Кунцич-Кунцевич же богатым не был, но стал членом Совета. Физиогномика — вещь обманчивая и ненадежная, опираясь на нее, легко ошибиться: часто грубое, простоватое лицо скрывает живой ум и широчайшие знания, а иногда и славный род; наоборот, не один красавчик может оказаться пустозвоном, да еще и низкого происхождения. А впрочем, архимандрит не панна: не обязан быть красавцем. Но захотелось Господу Богу, чтобы именно этот был как на загляденье. Откуда это известно? Существуют портретные изображения. В 1643 году в связи с беатификационным процессом сеньор Антонио Джерард издал в Риме книгу, в которой на гравюре изображен Иосафат Кунцевич с топором в голове, с епископским посохом восточного вида и с ангелами, держащими пальмовые ветви — знак мученичества — и мирт. Лицом он здесь похож на всех — и ни на кого. Но специалисты утверждают, и могут это убедительно доказать, что существуют, по крайней мере, два портрета, соответствующие действительности. Один происходит из виленской иезуитской коллегии, второй был