двадцать три и я искал работу на лето. В кармане завибрировал мобильный.

— Ого, дядя Юра? — на экране телефона высветилась фотка родственника. — Прости, — обратился я уже к приятелю Вани, и тот понимающий кивнул, а я нажал кнопку принять вызов.

— Алло, Стас? Как дела, племянничек? — раздался веселый голос дяди. К слову, он давно являлся, главным директором спортивного комплекса.

— Привет, дядя! — обрадовался я наиграно. — А ты чего сейчас звонишь? У меня ведь день рожденья только через месяц, не рановато ли? — в трубке послышался задорный смех мужчины.

— Шутник. Не делай из меня маразматика, я прекрасно помню когда, сорванец ты этакий! Я не поэтому поводу звоню, — в трубке послышался протяжный вздох, видимо, дядя собирался с мыслями. А я напрягся, слушая его внимательно. — Ты же у нас мастер спорта по большому теннису? Ведь так?

— Так. Но только благодаря тебе дядя, и когда это было-то… — фыркнул я, вспоминая, как он с отцом на пару уговаривал меня не бросать спорт, уверяя, что у меня есть все задатки стать спортсменом и достичь высот. Но меня тянуло в другое направление, я любил компьютеры.

Конечно, я любил большой теннис, но не на столько, чтобы посвятить всю жизнь ему.

— Слушай, племяш, выручай, — взмолился дядя Юра.

— Что-то случилось? Если нужны деньги, то тут, дядь, я ничем помочь не могу. Вот даже ищу работу на лето, чтоб не сидеть на шее у родителей…

— Придурок! Какие деньги? Я сам дам денег! Говоришь, работу ищешь? Значит, это я вовремя позвонил, — сообщил дядя уже более радостным тоном.

— О чем ты? — я уже понимал примерно исход нашей беседы, и я не ошибся.

— Понимаешь, сынок, один тренер по большому теннису, вывихнул руку и ногу одновременно, сейчас он на больничном. С людьми у меня напряженка, на носу международные соревнования среди юниоров, а тренировать детишек некому.

— Дядя Юр! — взмолился я, не имея ни малейшего представления, как тренировать молодежь. — Какой из меня тренер? Я же сам недавно из этого гнезда вылупился.

— Да нормально все будет, не паникуй. Устрою на полную ставку! Задатки лидера у тебя всегда были. Гаркнешь на них пару раз, они все как шелковые будут ходить. Тем более я тебе не смешанную команду даю, а только девичью. Представляешь, одни девчонки! Ты красивый, умный, говорить толково умеешь. Да они тебя как Бога слушаться будут! Девчонки там хоть и с характером, сам понимаешь юные, горячие спортсменки, в этом возрасте все себя мнят «ракетками мира». Ну, Стас, соглашайся… Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — взмолился дядя, как пятилетний ребенок, умоляющий родителей купить ему игрушку.

— Ладно, — сдался я, ведь дядя много чего сделал для нашей семьи и для меня лично. Я просто не мог ему отказать в просьбе. Тем более, я искал работу, а устроиться на лето тренером, было не плохим вариантом, для нас обоих. Заодно и сам разомнусь, вспомню лихие деньки дикой юности. — Я согласен! — решительно заявил я.

— Вот и отлично, приезжай завтра к десяти, буду ждать у себя в кабинете! — довольный, не веря своему счастью, дядя Юра отключил связь, даже не попрощавшись.

Наутро, ровно в десять, как и договаривались, я был в кабинете у директора Юрия Валериевича.

— Заполняй пока эти бумаги, напиши заявление, а мне нужно отлучиться ненадолго. Должны прийти сантехники, опять в туалетах сорваны краны. Не могу поймать гаденыша! Ну что за молодежь нынче пошла? Когда найду вредителя, руки оторву по самые… Ы-ых! — показал он жестом, ниже пояса.

— Дядь, а почему ты решаешь эти вопросы? Где завхоз или кто там обычно отвечает за эти неполадки? Хотя бы секретарь твой, почему ты с этим носишься? — удивленно проворчал я. Дядя был далеко не молод, и мне было непонятно, почему хозяйственными делами должен заниматься сам директор.

— Какой секретарь? Какой завхоз? О чем ты, сынок? Я же говорил, с людьми напряжека. Не так уж много желающих работать за маленькую зарплату. Нет у меня завхоза, был один, да и тот сбежал. Сказал, что на рынке, торгуя семечками, он и то больше получать будет. А я не могу пустить все на самотек, сам понимаешь. Комплекс, мой второй дом, провожу здесь времени больше, чем у себя дома, — с грустью закончил он.

— Понятно, — таким же грустным тоном согласился я и продолжил дальше заполнять анкету.

— Как закончишь, никуда не уходи, я принесу нам что-нибудь из кафе, и мы обмоем твое назначение.

— Дядя, дядя, как не стыдно! Берешь меня на работу тренером и в первый же день спаиваешь? — шутливо бросил я.

— Ну, один разочек-то можно? — стоя уже в дверях, скорчив смешную гримасу, проныл дядя. — Да не паникуй, сегодня я только познакомлю с командой, а к обязанностям приступишь завтра.

— Ладно, но только один разок! — согласился я, усмехнувшись.

Бумаги я заполнил быстро и стал от нечего делать рассматривать кабинет. Подошел к витражному окну, разглядывая панораму города, в этот момент в кабинет кто-то робко постучал.

— Юрий Валериевич, можно войти? — раздался девичий голос за дверью.

— Ну, входи… — зачем-то я ответил за дядю. У меня было игривое настроение, услышав, что голос принадлежит девочке, мне захотелось поприкалываться.

Я, сел в кресло директора, и принял важный вид. Дверь отворилась, и тут зашла она. Она!

В первую секунду, я впал молчаливый ступор. Боже! Я увидел сказочное создание, спустившееся ко мне с небес. Эта девочка смотрела на меня огромными карими глазами, ее светлые волосы, были убраны в тугой хвост, а ровная подстриженная челка, придавала ее милому лицу, еще больше детскости и невинности. Пухленькие губки были от удивления приоткрыты, а на бледном лице заиграл легкий румянец. На ней была надета белоснежная футболка с эмблемой большого тенниса. Ее белая, плиссированная, очень короткая юбочка, едва прикрывала трусики. Белые кроссовки, белые носочки. Этот ребенок точно походил на фею, попавшую к нам из сказки. Я невольно залюбовался ее загорелыми, стройными ногами.

Ножки! ОХКАКИЕНОЖКИ!

Мои ладони начали потеть, и я остро ощутил покалывания на кончиках пальцев, от нестерпимого желания, провести рукой по ее, накаченным бедрам.

«Господи, да о чем я только думаю?!» — пронеслось в моей голове, но я как завороженный разглядывал ее всю. Она такая светлая, невинная девочка, а я сидел в кресле дяди и, как последний