стимулов, отрицательно влияющих на жизнь человека). Во всех остальных случаях термин «внушение» применяется в конструктивном плане, чаще всего означая процесс формирования положительных побуждений и установок, призванных укреплять дух и праведность верующих.

Кстати, очень интересным моментом внушения, описываемым в библейском тексте, несомненно следует считать сам прием индивидуальной суггестии, который в общих чертах без изменений дошел до наших дней: «…так говорил мне Господь, держа на мне крепкую руку и, внушая мне не ходить путем сего народа…» (Исх. 8:11).

Да простят автору психоаналитики ушедшего и ныне здравствующего поколений, но на этом основании мы настаиваем: процесс внушения представляет собой угодное Богу явление, неотъемлемый атрибут жизни. Это такой же естественный признак психического взаимодействия субъектов, как, например, явления столкновения микрочастиц или макрообъектов на физическом уровне. Упомянутые явления можно использовать в негативных или благонамеренных целях, но игнорировать их как таковые, называя «вторичными» и «неистинными», по меньшей мере, неразумно.

Возможно, что именно предчувствие глубинных продуктивных потенций внушения стимулировало значительное развитие гипнологии во второй половине XX в. Не только как специфический феномен, но и как методический инструмент в экспериментальной психофизиологии гипноз дал начало формированию отдельных областей психотерапии: многочисленным комплексам аутогенных тренировок, подпороговым психотехнологиям, нейролингвистическому программированию. Все аспекты прикладного использования этих и иных методов, основанных на программирующих свойствах суггестии, подробно освещаются в предлагаемой читателю книге.

Невольно вкравшийся полемический стиль в текст введения уже сам по себе свидетельствует, что данная книга — не методическое пособие по гипнозу. В такого рода изданиях сегодня недостатка нет. Эта книга — плод многолетней исследовательской работы психофизиолога и гипнотерапевта над полученными в разное время экспериментальными фактами и наблюдениями из лечебной практики, итог трудных размышлений над теоретическими построениями, которыми изобилует гипнология; наконец, это попытка очертить сферу непознанного в целом ряду окологипнотических явлений, которые неявно вплетены в повседневную жизнь человека.

И последнее. Стремление не растворить в массе второстепенного материала научные факты большой интеллектуальной и эмоциональной значимости обусловило и своеобразие формы подачи материала. Книга представляет собой собрание композиционно законченных «разделов-новелл», рассказывающих о каком-либо важном этапе в развитии гипноза или же о существе остроактуального для гипнологии частного вопроса и тематически объединенных в главы. При этом сам собою сложился структурный контекст книги: от прошлого — через настоящее — к будущему.

В какой степени оказались осуществленными лучшие намерения автора судить взыскательному, но, надеюсь, благожелательному читателю.

Глава 1 ТРУДНОЕ ПРОШЛОЕ ГИПНОЗА

Гипноз сам по себе представляет загадку, которую предстоит разгадать.

Л. Шерток

Настоящее проявляется полнее через знание его истории, глубокое понимание гипноза невозможно без знакомства с прошлым этого сложного психического феномена. Именно исторический аспект исследования позволяет в частном экзотическом состоянии, каким гипноз считался еще 50 лет тому назад, распознать масштабное психическое явление, представляющее собой одну из фундаментальных форм психической активности индивидуального, группового и массового сознания.

В частности, социальная психология показывает, что умение управлять человеческими сообществами в значительной мере является искусством индивидуального и группового внушения, к которому прибегали уже в первобытном обществе. Именно знание природы человеческой внушаемости и компетентное использование методов, повышающих ее действенность в современном мире, превращает обычный коммуникативный процесс в манипулятивное явление с высоко программируемыми результатами.

Здесь же необходимо отметить еще одно обстоятельство, имеющее первостепенное значение для данной работы. Содержание терминов «внушаемость» и «гипнабельность» до сих пор нельзя считать окончательно установившимися. Сущность обозначаемых ими явлений все еще вызывает споры. Из-за этого некоторые авторы ставят между ними знак равенства, отдельные же исследователи, как в свое время французский гипнолог И. Бернгейм, впадают в другую крайность, утверждая, что гипноза нет, есть только внушение.

Семантический анализ этих понятий, однако, показывает, что при всей близости значений, их нельзя считать синонимами.

Внушаемость — степень восприимчивости к внушению — определяется субъективной готовностью подвергнуться и подчиниться директивному воздействию. Внушаемость является свойством, зависимым от ситуативных и личностных (врожденных) факторов. По своей социально-психологической природе это свойство относится к общекоммуникационным реалиям общества, характеризуя выраженность контролирующих функций психики индивида, участвующего в информационном процессе.

Гипнабельность — термин, который должен интересовать, в первую очередь, врача и психолога, так как именно она характеризует степень и амплитуду лабильности нервной системы субъекта, его готовность переходить в измененные состояния психики (гипноидные фазы). При этом высокая гипнабельность совсем не обязательно должна сопровождаться выраженной внушаемостью. Встречаются лица, у которых внушения, сделанные в глубоком гипнозе, реализуются слабо.

Материалы первой части книги раскрывают не только процесс зарождения и роль гипнотических явлений в ранний период человеческой истории. Они подробно характеризуют совершенно уникальную историю гипноза и в более позднее время, когда человеческая культура находилась на высоком уровне своего развития. При этом можно смело утверждать, что нельзя найти другой области знаний, которая бы претерпела за время своего существования такое же большое количество недоразумений и драматических коллизий.

Подавляющее большинство таких неувязок объяснялось полным незнанием природы гипноза и его значения в психической жизни человека. Именно это обстоятельство послужило причиной того, что крупнейший невропатолог своего времени, возглавлявший психиатрическую больницу Сальпетриер (Париж), Жан-Мартин Шарко признал гипноз выражением болезненного