делать будем. И каток устроим. И баб налепим. А он там один будет сидеть да только на воробья смотреть.
И Артюшка даже засопел носом от жалости к Лихуньке, как вдруг… как вдруг за самым углом загудел гудок автомобиля.
- Крест-помощи! - закричал Артюшка и уцепился за Фомкин рукав. - Смотри, смотри, какой черный! И сюда заворачивает. К нам, к нам! Честное слово, к нам!
Накренясь на повороте, из-за угла выехал черный автомобиль и, расплескав во все стороны грязную, темную лужу, медленно подкатил к калитке белого дома. Рукою в кожаной перчатке шофер надавил резиновую грушу гудка. Сирена взвыла протяжно и громко и, взбешенный пронзительным воем, с визгом кинулся Карошка на перекладины желтого забора.
- Крест-помощи! Крест-помощи! - захлебываясь от волнения, кричал Артюшка и, даже не разглядывая автомобиля, бежал вниз к Лихунькиной двери, чтобы не опоздать, не пропустить ни одной минутки.
- Да какой же он крест-помощи, когда он без креста и без букв? - кричал вдогонку Артюшке отставший немного Фомка.
Но Артюшка не слушал его. Дверь в прачешную уже скрипела на своих петлях, облако пара уже вылетало белым клубом на холодную лестницу, и громко-громко говорили за открывавшейся дверью голоса.
- Лихунька!- кричит Артюша у самого порога. - Не бойся, Лихунька! Не бойся. Мы все тебя будем ждать. Все! Все!.. А воробья можешь взять с собою. Он живой и совсем здоровый.
- Куда взять? - отвечает вдруг Артюшке Лихунькин голос, и сам Лихунька - сам Лихунька в своей серой куртке, в своей синей шапке-ушанке, в зеленом шарфе, обмотанном вокруг шеи, - сам Лихунька широко распахивает скрипящую дверь прачешной.
Артюшка отступает назад и роняет коробочку с воробьем на землю. Платок, покрывающий коробочку, отлетает в сторону, и коробка переворачивается на бок. Неуклюже растопырив неокрепшие еще крылья, воробей выпархивает из своей тюрьмы и посматривает вбок кругленьким черненьким глазком. Из-под входной двери пахнет дождем, ветром, свободой. Незамеченный никем, воробей осторожно перепархивает к порогу.
- Лихунька! - наконец кричит во все горло обрадованный.
Артюшка. - Лихунька. А ведь за тобой крест-помощи приехал! Зачем же он за тобой приехал, если ты здоровый?
- Конечно, я здоров, - отвечает Лихунька Артюшке. - Я же обещал тебе выпить касторки. А если бы даже я и не обещал, так все равно бы выпил. - И прибавляет, немного смущенный:- Меня мама за руки держала, а дедушка целую ложку в рот так и налил.
- Так за кем ж это крест-помощи? - спрашивает Артюшка и оглядывается по сторонам.
Но сверху уже бегут легкие, быстрые, сильные шаги. Застегиваясь на ходу, по лестнице сбегает товарищ Том и кричит, не останавливаясь, зазевавшимся ребятам:
- А ведь это вовсе и не крест помощи. Это за мною автомобиль со стройки. Знаешь ли ты, что мы сейчас строим, товарищ председатель?
- Что? Что? - бросается Артюшка за Томом и хватает его за полу пальто.
- Мы строим «Дом хороших людей», - отвечает ему на бегу товарищ Том, и зубы его блестят на черном веселом лице.- Мы строим дом для детей.
- Для каких детей? - не отстает от него Артюшка и бежит за ним на крыльцо.
- Для детей черных и белых, для желтых и краснокожих. Для всех тех, кому плохо живется на их родине. И это буде! настоящий «Дом хороших людей».
И товарищ Том уже прыгает с размаху на жесткое сиденье рядом с шофером.
Рукою в кожаной перчатке шофер нажимает грушу сирены. Гудок кричит пронзительно и громко, и так же пронзительно лает Карошка, бросаясь вслед удаляющемуся автомобилю.
Артюшка с гордостью оборачивается к Лихуньке и Фомке.
- Вот так Том! - говорит он, покачивая головой. - Я же говорил тебе, что он самое трудное электричество и то может проводить лучше всех
- Электричество - это что! - говорит Фомка и тоже качает головой. - А как это он про дом догадался? Ты его научил, что ли?
- Не знаю, может и я, - скромно отвечает Артюшка и в замешательстве снимает шапку с вспотевшей головы.
На дне шапки мягким коричневым комочком лежит обгрызанная пряничная лошадь. Артюшка смотрит па нее, потом вытаскивает и старательно делит на три части.
- А тебе можно? - спрашивает он Лихуньку и внимательно смотрит на его живот.
- Можно, - отвечает Лихунька и засовывает за щеку свою долю. И потом прибавляет, подумав:- А мы своего «дома» все-таки не бросим. Правда?
- А чего нам бросать! - уверенно отвечает Артюшка. - У меня за сундуком полный угол досок набрался.
- А у меня такие гвозди, что и железо приколотят,- откликается Фомка.
И все трое смотрят на открытую дверь, за которой вместе с дождем уже начинают золотиться первые слабые лучи проглянувшего солнца.
- Крест-помощи! Крест-помощи! - захлебываясь от волнения, кричал Артюшка и, даже не разглядывая автомобиля, бежал вниз к Лихунькиной двери, чтобы не опоздать, не пропустить ни одной минутки.
- Да какой же он крест-помощи, когда он без креста и без букв? - кричал вдогонку Артюшке отставший немного Фомка.
Но Артюшка не слушал его. Дверь в прачешную уже скрипела на своих петлях, облако пара уже вылетало белым клубом на холодную лестницу, и громко-громко говорили за открывавшейся дверью голоса.
- Лихунька!- кричит Артюша у самого порога. - Не бойся, Лихунька! Не бойся. Мы все тебя будем ждать. Все! Все!.. А воробья можешь взять с собою. Он живой и совсем здоровый.
- Куда взять? - отвечает вдруг Артюшке Лихунькин голос, и сам Лихунька - сам Лихунька в своей серой куртке, в своей синей шапке-ушанке, в зеленом шарфе, обмотанном вокруг шеи, - сам Лихунька широко распахивает скрипящую дверь прачешной.
Артюшка отступает назад и роняет коробочку с воробьем на землю. Платок, покрывающий коробочку, отлетает в сторону, и коробка переворачивается на бок. Неуклюже растопырив неокрепшие еще крылья, воробей выпархивает из своей тюрьмы и посматривает вбок кругленьким черненьким глазком. Из-под входной двери пахнет дождем, ветром, свободой. Незамеченный никем, воробей осторожно перепархивает к порогу.
- Лихунька! - наконец кричит во все горло обрадованный.
Артюшка. - Лихунька. А ведь за тобой крест-помощи приехал! Зачем же он за тобой приехал, если ты здоровый?
- Конечно, я здоров, - отвечает Лихунька Артюшке. - Я же обещал тебе выпить касторки. А если бы даже я и не обещал, так все равно бы выпил. - И прибавляет, немного смущенный:- Меня мама за руки держала, а дедушка целую ложку в рот так и налил.
- Так за кем ж это крест-помощи? - спрашивает Артюшка и оглядывается по сторонам.
Но сверху уже бегут легкие, быстрые, сильные шаги. Застегиваясь на ходу, по лестнице сбегает товарищ Том и кричит, не останавливаясь, зазевавшимся ребятам:
- А ведь это вовсе и не крест помощи. Это за мною автомобиль со стройки. Знаешь ли ты, что мы сейчас строим, товарищ председатель?
- Что? Что? - бросается Артюшка за Томом и хватает его за полу пальто.
- Мы строим «Дом хороших людей», - отвечает ему на бегу товарищ Том, и зубы его блестят на черном веселом лице.- Мы строим дом для детей.
- Для каких детей? - не отстает от него Артюшка и бежит за ним на крыльцо.
- Для детей черных и белых, для желтых и краснокожих. Для всех тех, кому плохо живется на их родине. И это буде! настоящий «Дом хороших людей».
И товарищ Том уже прыгает с размаху на жесткое сиденье рядом с шофером.
Рукою в кожаной перчатке шофер нажимает грушу сирены. Гудок кричит пронзительно и громко, и так же пронзительно лает Карошка, бросаясь вслед удаляющемуся автомобилю.
Артюшка с гордостью оборачивается к Лихуньке и Фомке.
- Вот так Том! - говорит он, покачивая головой. - Я же говорил тебе, что он самое трудное электричество и то может проводить лучше всех
- Электричество - это что! - говорит Фомка и тоже качает головой. - А как это он про дом догадался? Ты его научил, что ли?
- Не знаю, может и я, - скромно отвечает Артюшка и в замешательстве снимает шапку с вспотевшей головы.
На дне шапки мягким коричневым комочком лежит обгрызанная пряничная лошадь. Артюшка смотрит па нее, потом вытаскивает и старательно делит на три части.
- А тебе можно? - спрашивает он Лихуньку и внимательно смотрит на его живот.
- Можно, - отвечает Лихунька и засовывает за щеку свою долю. И потом прибавляет, подумав:- А мы своего «дома» все-таки не бросим. Правда?
- А чего нам бросать! - уверенно отвечает Артюшка. - У меня за сундуком полный угол досок набрался.
- А у меня такие гвозди, что и железо приколотят,- откликается Фомка.
И все трое смотрят на открытую дверь, за которой вместе с дождем уже начинают золотиться первые слабые лучи проглянувшего солнца.