наши эскадры, тогда перевес однозначно стал бы в нашу пользу, по крайней мере по тяжёлым кораблям, а одна Артурская эскадра может рассчитывать в лучшем случае на паритет, даже с учётом того, что Макаровым было принято и реализовано решение по переводу из Владика в Артур двух крейсеров. Первый - "Рюрик", который выпадает из ряда остальных крейсеров отряда своей чуть более низкой скоростью*, но вполне не плох в качестве замыкающего броненосной линии, которая тоже не может похвастать своей скоростью. Второй - бывший "Ниссин", гарибальдиец "Мария Николаевна", который всё-таки скорее недоброненосец, чем крейсер, ведь концепция броненосных крейсеров в Японии и России разнятся, и в составе отряда крейсеров "гарибальдиец" несколько избыточен.

  Теперь во Владивостокском отряде остались флагманская "Россия", "Громобой" и "Богатырь", крейсера новые, близкие по своим параметрам, способные сбалансировано действовать вместе, а отчётливое смещение акцента внимания японцев в сторону Кореи, уже допускало не держать на севере полный отряд. Так, что теперь крейсерские силы эскадры разделили на лёгкий отряд, который получил прибывший на днях Карл Петрович Иессен, в составе: ставшей флагманской "Паллады", "Дианы", "Геры" и "Фемиды", задачей отряда стало сопровождение вне броненосной линии для прикрытия её от атак миноносных сил противника. Тяжёлый отряд под командой Вирена в составе: оставшегося флагманским "Баяна", "Марии Николаевны", "Рюрика" и "Аскольда". Причём последний не должен вставать в линию с остальными крейсерами отряда, а как быстроходный и достаточно вооружённый под командой самостоятельного и толкового командира назначен, ближним разведчиком эскадры. Тяжёлому отряду предписали встать в броненосную линию сразу за броненосцами второго отделения, сначала "Мария", за ней "Баян" и последним "Рюрик".

  Реформировали заведование адмирала Лощинского, ведь разделение всех миноносных сил на два дивизиона миноносцев и контрминоносцев делало их громоздкими и неудобными в управлении. Так, что теперь с учётом двух номерных малышей Владивостокской приписки, одного японского трофея и достраивающихся, миноносцы свели в три отделения от четырех до пяти единиц в каждом, аналогично разделили четырнадцать контрминоносцев, только в первое отделение добавили "Изменчивого" и "Лейтенанта Буракова", два этих трофея** выпадали из более или менее однородного ряда наших тяжёлых миноносцев или контрминоносцев.

  В результате этих реформирований, регулярных стрельб и тренировок в маневрировании, русская эскадра теперь могла заслуженно восприниматься серьёзной силой. Тем более, что на сегодня, успев отремонтировать "Хацусе" и "Якумо", Камимура мог выставить линию из четырёх броненосцев и пяти асамоидов, что хоть и было на одну единицу меньше нашей основной броненосной линии, но по весу бортового залпа и по скоростным характеристикам, что давало явное, но не бесспорное преимущество японской линии. Скорее всего, уровень выучки экипажей броненосных сил остался лучше у японцев, ведь в первый и второй флот отбирали только самых лучших по всей Японии. Наше преимущество могло быть выражено в более сильном сопровождающем крейсерском отряде и в практической потере японцами всех своих истребителей, то есть численно они ещё могли выставить достаточно единиц, но даже наши миноносцы типа "Сокол" каждый был сильнее японского коллеги, что уж говорить про контрминоносцы...

  Но всё это - теоретизирования. Смысл которых на войне зачастую не более результативен, чем сравнение между собой слона и кита. Как нельзя не учитывать возможное влияние не только "неизбежных на море случайностей", но также неизбежных случайностей любой войны, ведь никто не сможет исключить "золотое попадание" в первом залпе, или любую другую фатальную или счастливую случайность, способную разом перечеркнуть любые расчёты. А собравшиеся здесь, уже знали, что японский флот - это серьёзный противник, которого опасно недооценивать, как не стоит и переоценивать. И главное, что все отдавали себе отчёт, что возникшая ситуация подобия равновесия, может от одного или нескольких неловких действий любой стороны обрушиться в любую сторону, что делало принятие сейчас решений сложными и безумно ответственными...

  А Машенька как ни в чём не бывало каждый день, если не выпадало суточных или ночных дежурств, шла на службу в госпиталь, где возилась со своими пациентами, мыла, выносила судна, помогала в перевязках, кормила, перестилала кровати, писала под диктовку письма, да можно ли перечислить все дела, которые выпадают сёстрам в те и нынешние времена?! Ничего вроде бы и не произошло, что было замечательно, только её выхода или прихода ждали захожие богомольцы, спокойно, как-то степенно, без криков, визга и экзальтации.

  У Машеньки получилось дозваться до своего любимого Николеньки, Николай практически выбрался, и я уже понемногу стала передавать ему контроль над телом. Пока у него получается удерживать контроль не больше получаса, но это уже огромный прогресс, ведь первые пару раз он едва пару минут выдерживал, но всё равно приходится его постоянно подстраховывать. Теперь, хотя бы, я смогла свалить на него посещение туалета и ласки с женой, всё-таки с позиции сторонней зрительницы мне этот процесс нравится гораздо больше, тем более, что я иногда подключаюсь к Машеньке и переживаю настоящие женские ощущения и эмоции. К сожалению, не смотря на контроль Николая над телом, необходимость его подстраховывать, не позволяет мне реализовывать весь объём моих магических возможностей. Но главное, что присутствует динамика. Николай старается и тренируется, уже не требуется каждый раз призыв Машеньки. А вот для меня стало неприятным и удивительным открытием, что мне, оказалось, очень тяжело отдавать контроль над телом. Не потому, что я так рвалась командовать кораблём или получала удовольствие от мужской ипостаси, нет, просто в теле я по-настоящему жила, а не словно в интерактивной компьютерной игре участвовала со стороны и, как оказалось, этот нюанс очень не хотелось терять. Тем более, как я уже как-то говорила, мы оба с Николаем довольно сильные личности и нам в одном теле однозначно тесно, поэтому один из нас просто обязан отходить на дальний план. А вкусив настоящего, уже не радовало, как вспоминалось, когда ловко успевала перехватывать управление и подстраиваться под Николая, что он порой даже ничего не замечал...

  Но я прекрасно понимаю, что я в этом раунде - мавр, который сделал своё дело и должен уйти, и я,