внимания. Разумеется, она обеспечена всем необходимым: от новейшего вооружения до удобного обмундирования и хорошего питания…

Но этого явно недостаточно для обычного гражданского человека, который подчас не способен понять различия между нашей Народной армией и армией иного капиталистического государства, особенно различия, касающегося офицерского корпуса, представителей которого в капиталистических странах считают особой кастой. Находясь на службе, эти люди проводят служебное время за пьянством, в погоне за юбкой и картежной игре.

Офицеры полка при встрече завели со мной разговор об одном романе, вышедшем у нас массовым тиражом. Как ни старался я убедить их в том, что автор, о романе которого зашла речь, вывел лишь одного отрицательного героя — офицера, которого позже разоблачает другой герой, тоже офицер, мои собеседники только руками махали, говоря, что слова нельзя сравнивать с поступком, а схематичные, лишенные убедительности разглагольствования положительного героя не имеют ничего общего с разоблачением.

Возьмем, например, такого офицера-танкиста из нашего полка, говорили они мне. Большую часть солдат полка составляют молодые парни, призванные в армию из сельской местности, иначе говоря, люди, все техническое образование которых не выходит за рамки умения водить велосипед, а ведь и из них офицер-воспитатель обязан за два года подготовить воинов, которые в одинаковой степени должны научиться водить танк, пользоваться вверенным им вооружением, уметь работать на радиостанции. И не только за техническую подготовку подчиненных ему солдат отвечает офицер, но и за их дисциплину.

Еще в древние времена старики считали настоящим мужчиной только того, кто честно отслужил свой срок в армии. Это положение с учетом необходимых поправок справедливо и в наше время, иначе говоря, служба в Народной армии — для нашего общества большая жизненная школа. Отсюда вытекает, что офицер нашей армии не только командир, но и воспитатель. Более того, все недоработки в воспитании молодого поколения, прибывшего в часть, предстоит исправлять офицеру и в вопросах дисциплины, социалистического самосознания, воспитания чувства патриотизма.

На первый взгляд это может показаться лишним. Большая часть новобранцев переступает порог казармы, имея за плечами учебу в школе или работу в сельхозкооперативе. Следовательно, они еще до службы в армии уже были членами какого-то коллектива и в основном знакомы хоть в какой-то степени с принципами коллективизма.

Это правда, только не однозначная, а противоречивая. Дело в том, что нашу молодежь воспитывают не только работа и учеба, но и дом, и семья, и улица, которые подчас превращают некоторых молодых парней в безответственных эгоистов, на первых порах с трудом привыкающих к воинскому образу жизни.

Любопытно понаблюдать где-нибудь в сельской корчме за старыми солдатами, собравшимися за бутылкой доброго вина, которым пришлось испытать ужасы боев на реке Исонзо или под Добердо, довелось сполна испить чашу страданий в годы второй мировой войны. Интересно видеть, как они, выпив литр вина и раскрасневшись, затягивают старую солдатскую песню, а затем начинают вспоминать военные эпизоды из собственной жизни, хотя ни старая королевская, ни хортистская армия отнюдь не были народными, не говоря уже о том, что между солдатами и офицерами там лежала такая глубокая пропасть, ликвидировать которую можно было только путем свержения основ всего старого строя.

Невольно возникает вопрос: отчего же раскраснелись лица старых солдат? Быть может, оттого, что они вспоминали свою молодость? Возможно, что и поэтому. Однако, распевая хором старую солдатскую песню, они невольно вспоминали и те трудности, которые им пришлось вместе переносить, вновь чувствовали, что они товарищи, братья, старые добрые друзья.

Возникнет ли такое чувство у теперешних солдат? И вообще, какие нити связывают или разъединяют молодых, только что пришедших в армию солдат, которые должны заслужить право называться солдатами Народной армии?

Духовная валюта

Заместитель командира полка по политчасти подполковник К. с его размеренными движениями и скупой речью на первый взгляд может показаться суровым и строгим человеком. Он относится к числу тех людей, которым более сорока, но менее пятидесяти и которые со времени освобождения страны по-настоящему так и не смогли расслабиться и отдохнуть, потому что находятся в постоянных заботах, с кем-то соревнуются, кого-то догоняют и обгоняют, а жизнь ставит перед ними все более сложные задачи.

Если учесть тот факт, что К. служил в хортистской армии рядовым и в этом же качестве прошел через русский плен, то с полным основанием можно сказать, что сын бывшего батрака сделал неплохую карьеру. Но если задуматься над тем, во что это ему обошлось — а у него многодетная семья и есть даже внуки, — то смело можно утверждать, что честно заслуженное звание досталось ему нелегко, и с этой точки зрения вряд ли стоит ему завидовать. Может даже возникнуть опасение, как бы наряду со строгостью, свойственной ему, в его отношении к молодым офицерам не проявилась горечь досады.

Но ее нет и в помине, а строгость его с лихвой перекрывается жизнерадостностью, великолепным чувством юмора, добротой и готовностью в любую минуту помочь товарищу. Если поинтересоваться почтой подполковника — а писем у него в сейфе полным-полно, — то окажется, что подполковник являет собою своеобразное бюро жалоб, в которое солдаты и их близкие обращаются по большим и малым делам, более того, к нему нередко обращаются за помощью даже демобилизовавшиеся солдаты. Получает подполковник и такие письма, в которых бывшие подчиненные предлагают хорошее место работы для товарищей, которые вот-вот должны демобилизоваться, и частенько одновременно с этим автор письма посылает замполиту фотографию маленького сынишки. Другой, решив учиться дальше, просит прислать ему нужную справку, а письмо свое заканчивает следующими словами:

«В остальном я, собственно, живу в том самом ритме, в каком жил в в армии, с той лишь разницей, что чуть больше позволяю себе небольших вольностей…»

Среди множества писем из почты замполита самое интересное, пожалуй, письмо одного парня, который, получив в свое время призывную повестку, полагал, что его чуть ли не к двум годам тюрьмы приговорили. Разумеется, во время службы с ним пришлось немало повозиться. Но, как видно, не зря, раз он через три года после демобилизации написал подполковнику К. свое письмо-откровение.

«…На работу я не жалуюсь, —