глазами брата и консервной банкой подобно туго натянутой рыболовной леске. Консервная банка медленно повернулась от легкого намека на толчок его пальца, и крышка отделилась от верхнего торца банки.

- Ух. Она повесила трубку?

- Да.

- Теперь тебе придется приготовить цыпленка.

- Да.

Она забрала у него банку и вывернула ее содержимое в металлическую миску. Что-то лязгнуло.

- Зачем ты это делаешь каждый год? - Грегори прислонился к шкафу. - Они придут и будут ждать, когда их накормят, а за пожертвованные жалкие пятьдесят баксов захотят, чтобы были расцелованы их жопы, и таким образом, мы сможем купить бабуле подарок, на который она еще и жаловаться будет. И никто тебе даже пальцем никогда не поможет.

- Ты поможешь, - произнесла она, подталкивая к нему банку сгущенного молока.

Он отодрал крышку, а она вывернула банку в тыквенное пюре.

- Ну, ты ведь знаешь, о чем я. Когда в последний раз Лилиан или Светлана предлагали помыть за всеми посуду? Или приходили пораньше, чтобы помочь накрыть на стол? У нас аж четыре кузины, и сколько из них пришло помочь бабуле с яблоками? Ни одна. Но все они получают часть сделанного тобой джема. Они приходят, они едят, они ставят в позу и уходят. Как монголы.

- Я это делаю не для них. Я делаю это для бабушки, - сказала она.

- Почему? Не похоже, что все мы так сильно ее заботим.

- Она по-своему нас любит.

- Если бы она так сильно нас любила, то оставила бы нам дом деда.

Упрекам о доме никогда не удавалось ее разозлить. Она положила ключ на стойку и достала из холодильника лоток яиц.

- Дело не в этом доме. Я делаю это не ради подачки. Я делаю это, потому что она наша бабушка.

- Она сварливая и любит манипулировать.

- Грегори, она старая и беззащитная, - Марина с треском открыла крышку лотка.

- Возраст - не оправдание для того, чтобы быть жопой.

- Это было непочтительно по отношению к твоей бабуле и ко мне.

Он скрестил руки:

- Уважение должно быть заработано. Ты позволяешь каждому переступить через себя. Они поступали так с мамой, а теперь делают это с тобой.

Она сверкнула на него глазами. Тонкие линии перекрестили растрескивающиеся верхушки яиц.

- А тебе что, к экзамену уже не надо готовиться?

Грегори пошел в гостиную. Марина выбрала из лотка два яйца и расколола их в большую миску. Хуже всего то, что он отчасти был прав. Относительно дома. Она любила этот дом. Дед отстроил его с нуля. Они игрались в нем, когда были детьми. С весны до середины осени она проводила там большую часть уикендов, поддерживая сад с двумя дюжинами фруктовых деревьев. А теперь Лилиан, которая не могла отличить яблоню от ореха, собиралась это все заполучить.

Она видела, как все происходило, и ничего не могла с этим поделать. Это было похоже на крушение поезда в замедленном движении. Сперва бабушка всем дала понять, что пишет завещание. Затем каждый раз, когда она наносила визиты для сбора клубники, высадки помидоров, обрезки винограда, бабушка предпочитала висеть на телефоне с Лилиан. В конце концов, она услышала заявление от тети Эшли: «О, между прочим, ты слышала? Мама оставляет свой дом моей сестре».

Затем позвонила бабушка и тоненьким голоском по телефону сказала: «Ты ведь не сердишься на меня, а? Дети, я все время только то и делаю, что забочусь о вас».

У Марины вырвался смешок, она добавила сгущенное молоко к яйцам и выскребла тыквенное пюре в эту миску: «Заботится о нас. С каких это пор?» Наибольшим из того, что она когда-либо сделала, была уборка крыльца время от времени, и в честь этого ей уже хотелось торжествовать. Когда дед был живым, только он один…

Марина сделала глубокий вдох. Никакой пользы не было в том, чтобы принуждать себя так пахать. Да, она могла бы присосаться к бабуле и получить дом, но оно, в конце концов, того не стоило. Она вставила миксер и включила его.

Раздался звон металла, словно между лопастями что-то зацепилось. Она вырубила миксер и выудила ложкой из микса для пирога… синий ключик.

Марина выдернула его из микса и прополоснула под водой. Она могла бы поклясться, что положила его назад в ящик.

- Как ты туда попал?

Ключ засиял ярким свечением цвета индиго.

Когда она была маленькой девочкой, ей доводилось смотреть на звезды с огромным желанием, чтобы хоть одна упала в спальню. Вот такое, похожее, возникло ощущение тепла и комфорта от своего рода внутреннего зажигания.

Позже, вместе с приятно распространяющимся по дому ароматом тыквенной пряности от пирога из духовки, она пошла взглянуть на брата. Он сделал вид, что не замечает ее стоящую рядом.

- Ты прав, - сказала она. - Я действительно хочу дом. И ты прав насчет семьи - они придут, поедят и уйдут. Но если я не сделаю это для нее, то и никто не сделает. А на свой день рождения она будет оставаться в полном одиночестве.

Он пожал плечами:

- Прости. Мне не следовало говорить… всякую дрянь.

Она отклонила его извинение взмахом руки:

- Расскажи мне об этом ключе, и не будем даже вспоминать.

Он сбалансировал ключ на своем указательном пальце:

- Странно.

- И я также подумала.

Грегори лизнул бородку ключа.

- Чердак, - сказал он.

- Ты уверен? А то в последний раз, когда ты говорил что подвал, оказалось что чердак. Я потратила два часа на поиски в подвале.

- Это была закономерная ошибка, - сказал он. - Тот крючок держали в полной грязи коробке. На нем везде была почвенная сигнатура.

- Окей, - она взяла ключ с его пальца. - Я установила таймер для пирога. Если он зажужжит, выключай духовку и дай мне знать. Мне еще много чего придется сделать, но пока пирог не готов, я не могу закончить.

- А ты не хочешь, чтобы я вытащил пирог? - в его глазах затанцевали дьявольские искорки.

- Нет, потому что ты его съешь. Грегори, обещай мне, что к пирогу не притронешься.

Он вскинул свою руку:

- Обещаю.

- В холодильнике есть шоколадный торт. Обещай также не дотрагиваться и до него.

- Да не съем я твои пироги, пока ты ищешь сокровище. И прикасаться, и даже приближаться не буду.

- Хорошо.

Она добралась до узкой лестницы и поднялась по ней на чердак.

#2

Марина поднажала, открывая люк, и поднялась на пыльный деревянный настил. Ее окружила странная мешанина из предметов. На узкую полоску пола, представляющую собой единственное место, которое пощадили от того, чтобы завалить хламом, из треугольного окна проливался солнечный свет. Она уселась на пол, не волнуясь о цепляющейся к джинсам пыли, и понаблюдала за танцующими по пыли солнечными зайчиками. Она только раз спросила