Дальше отмалчиваться было уже никак нельзя, и генерал нехотя выдавил из себя:
- Так точно!
- Ну, вот и хорошо. Только вот еще что... Когда будешь инструктировать командиров частей и младших офицеров, ты про то, что их в войну по нормам мирного времени снабжали, когда вся страна недоедала, а баб ихних не мобилизовывали ни окопы рыть, ни в санинструкторы, ни в телефонистки, ни в радистки, ты про все про это поведай, чтобы до солдатиков довели, пусть озлобятся да бьют их без жалости. А вот про то, что Хозяин мужиков-грузин от всеобщей мобилизации спас, про это ни в коем случае, как-то оно уж очень, тут боюсь солдатики вообще от такого известия озвереть могут, что когда их отцы и старшие братья на фронте кровь проливали большинство грузин в тылу шеи наедали да баб мяли. Начнут все там крушить.... Этого допустить нельзя, потому пусть это в тайне останется. Ну, и людей, которые на дело пойдут прошерсти, чтобы среди них случайно грузин не оказалось, ни среди солдат, ни среди офицеров. Остальные без ограничений национального представительства. Они все будут мутузить грузин за милую душу. Многие злые на них, помня, как они хорошо при Хозяине жили, и сейчас лучше всех в Союзе живут.- Реакция на инструктаж, все то же молчание, на этот раз полностью удовлетворило маршала.- Я вижу тебе все ясно, тогда немедленно отправляйся на аэродром и вылетай в штаб Закавказского округа. Документы, подтверждающие твои полномочия, получишь в приемной...
- Разрешите вопрос, товарищ Маршал Советского Союза,- неожиданно заговорил генерал.
- Валяй.
- А вам не кажется, что когда потребуется разогнать демонстрацию недовольных в каком-нибудь русском городе... ну не таких недовольных как грузин с жиру бесящихся, а например демонстрацию голодных провинциалов, наш Первый Секретарь тоже попросит поручить разгон подходящему человеку, только не русскому?- теперь уже генерал упер свой немигающий взгляд в маршала.
- Ты что же хочешь сказать, что мне все одно кого разгонять, на грузин тебя вот посылаю, на русских нерусский найдется!?- Маршал зловеще усмехнулся, показывая, что разгадал подтекст вопроса.- Вижу ты мыслишь точно так же как твой друг Командарм... А знаешь, я тебе отвечу. Тогда когда мы с твоим Командармом разговаривали в последней раз по радиосвязи, он обвинил меня что я человек без нации, хоть я русский и даже его ближайший земляк. Он так сказал, чтобы оскорбить меня, а я не воспринял это как оскорбление, потому что я выше всего этого, потому я сейчас маршал и министр обороны, а Командарм твой давно в земле сгнил, а ты вот генерал-майор и выше тебе не подняться и не потому, что я, например, тебя придержу, нет. Все дело в том, что вы на все это слишком много внимания обращаете, придумываете себе всякие условности, которые по большому счету не играют никакой основополагающей роли. Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Но Первый Секретарь тоже не лишен этой, как вы говорите, слабости, он себя всегда и везде украинцем позиционирует, и это ему не помешало подняться так высоко,- не согласился с Маршалом Генерал.
- Ну, поднялся... Разве это глава государства, все мысли только как бы власть не вырвали, да еще чтобы для своей любимой Хохляндии кусок урвать. Крым вот урвал, а ни на что дельное, серьезное ума у него не хватит. Такой долго у власти не удержится. А мне да, действительно на все это наплевать, я ни своей родной деревне, ни району, ни области не помогал и помогать не буду. Я выше всей этой мелочной ерунды, потому еще выше поднимусь и страной руководить буду лучше и этого хохла и даже лучше Хозяина - вот увидишь...- Маршал сам себя остановил волевым усилием, видимо осознав, что забылся и говорит явно лишнее.- Ладно, заговорились мы что-то... Тебе все ясно?!... Тогда вперед, выполняй!
Эпилог.
Генерал выполнил приказ. Он жестоко и беспощадно с человеческими жертвами подавил беспорядки в Тбилиси, Гори и других городах Грузии. Ему объявили благодарность, но более ничем существенным не отметили, не наградили и он убыл дослуживать на периферию. Уже оттуда он наблюдал как Первый Секретарь, нутром чуявший исходящую от Министра Обороны опасность, сумел таки благодаря изощренной "подковерной интриги" сместить его с поста и отправить в отставку. Как он смог такое сотворить, в общем-то довольно посредственный государственный деятель, хитрый, взбалмошный, но не большого ума? Как он сумел победить железного Маршала, такого же беспринципного, но умного и волевого?... Все дело в том, что ему было на кого опереться, ведь он любил свою малую родину и выходцев из нее, которых неустанно продвигал во власть. Естественно они, во всяком случае многие, называли его батькой и были за него готовы в "огонь и в воду". А маршал никого не любил, кроме самого себя, он был выше всех этих по его мнению "пустяков", более того он считал это слабостью. Даже большинство его ближайших сподвижников, маршалов и генералов его просто боялись и хоть многие его уважали, но никто не любил. Потом Никитин с немалым удивлением стал свидетелем, как сбылось его пророчество возможного голодного бунта в русской провинции. Когда таковой случился, разогнать безоружных демонстрантов Первый Секретарь назначил генерала-кавказца и тот тоже безжалостно с многочисленными жертвами выполнил поставленную задачу: танками давили толпу, предварительно посадив за рычаги исключительно солдат кавказцев и среднеазиатов.
Затем генерал Никитин уволился, как и полагалось по достижении шестидесяти лет генерал-майору, не сумевшему занять вышестоящей генеральской должности. Обычно на пенсии, оставшись без любимого дела, люди часто начинают чахнуть, теряя интерес к жизни. Генерал нашел смысл жизни и после увольнения со службы. Он поставил перед собой цель довести до широкой общественности причины произошедшего с третьей армией. Ведь именно об этом просил его Командарм перед своей гибелью. Но увы, в тогдашней советской действительности, куда большим "спросом" пользовались не столько реальные подвиги, сколько вымышленные, как тот же "подвиг двадцати восьми героев панфиловцев" или "заказной" подвиг Михаила Егорова и Милитона Кантария. Так что мемуары генерала остались у него в столе. Он прожил долгую жизнь, даже застал Перестройку и все эти годы вынужден был мириться, что подвиг Командарма откровенно замалчивался. Впрочем, то был далеко не единичный факт, многих истинных героев войны несправедливо обошли наградами.