все это время висел, зажатый в руке, молча, вцепившись в мою руку, которой я его придерживал, с недетской силой. Сполоснул его в реке, чтобы сбить запах.

Да, как говорится у моего народа, чтобы мучиться не приходилось, над судьбою своей не стенай, ты найди свою необходимость и спокойно ее осознай.

С этой мыслью я приземлился на укромной полянке, на которой к счастью оказался родник, и с трудом отлепив от себя мальчонку, спустил его вниз.

Тот застыл каменной куклой и безмолвно таращился на меня. Ну что поделаешь, вот такие мы торанги.

- Хватит пялиться, дырку протрешь. Там вода, я указал ему направление, - иди умойся и попей. И не вздумай убежать.

Последнее, пожалуй, лишнее, мальчонка, словно на деревянных ходулях добрался до родничка, отогнал сверху мусорную пленку и, не утруждая себя лишними движениями наклонился и по-собачьи принялся лакать холодную воду. Утолив жажду, уже спокойнее подошел ко мне и выжидательно уставился своими большими серыми глазами. А радужка-то у него с желтинкой. Никак кровь перевертышей в нем, хотя сам он этого еще может и не осознал, слишком мал, и по людским и по нашим-то уж меркам точно. И все-таки он молодец, не перетрухал и больше тепленьким не согрел, пока мы бежали.

- Напился? Подойди! Как тебя зовут?

- Олькер, а ты, правда, не будешь меня есть? - сказав это, малыш зажмурился, и втянул голову в плечи, как бы опасаясь, что его ударят.

Я внимательней оглядел этого карапуза. В суматохе произошедших событий было не до этого. Первым, что мне бросилась в глаза, была его вопиющая худоба. И они мне предлагали это есть? Сплошь мослы и кости, обтянутые кожей, кое-где видны синяки. Одежка, судя по тому, что весьма великовата и застирана до дыр, не его.

- Нет. Есть я тебя не буду, не сегодня и не потом. Тебя самого бы подкормить не помешало.

При моих словах в его животе оглушительно и грустно заурчало, подтверждая сказанное.

- Можешь звать меня Юмал, скажи мне, Олькер, а ты сирота? - продолжил я.

- Да, а как ты узнал? В детских глазах зажегся огонек любопытства. - Отца, зимы две назад погрыз шаартах, а маму я не помню.

- Догадался.

Как только Олькер назвал свое имя, надпись его, обозначающая тут же появилась над ним, как и коротенькая полоска бледно зеленного цвета, обозначающая, как я уже стал понимать его жизнь. Свои данные я видеть не мог, сколько не пытался концентрироваться, думать об этом, у меня ничего не получалось. Не скажу, что это меня сильно огорчало, но все же.

- Есть хочешь?

- Да! - и снова бурчание желудка, в этот раз предвкушающе радостное.

- Хорошо, жди здесь и никуда не уходи, если жизнь дорога! Зря я так ляпнул. Малец в страхе съежился и пролепетал:

- Да, дядька Юмал.

- Не дядька я тебе. Сиди тут.

Не думаю, что он куда-то, такой зашуганный вздумает идти, да и найду если что.

Охота выдалась удачной. Эта сторона леса, в отличие от той, откуда я вышел к деревне, изобиловала дичью и зверьем. Не прошло и семи минут, как мой снаряд, пущенной из пращи, свитой из пояса, сбил тетерева, токовавшего неподалеку.

Мальчуган был там же где я его и оставил и казалось боялся даже дышать.

- Олькер, твой отец кем был?

- Охотником! - не уверенно промямлил он, не понимая, к чему я клоню.

- А ты кем быть хочешь?

- Охотником! - Вон даже грудь выпятил и кулачки сжал.

- Так чего ты дрожишь и боишься? Сказал же не съем и не убью. Живи и учись, на вот птицу разделай, пока я огонь разведу.

- А как же я разделаю без ножа? А Дядька Юмал? А как ты огонь разведешь?

Стоило мелкому получить задание, как он стал увереннее. Чувствую, еще буду жалеть по тем временам, когда он сидел тихо как мышь и не отсвечивал.

- Это твое дело, ты и разберись, придумай чего-нибудь, ты же у нас охотник сын.

Олькер что-то бурча под нос направился к ручью, а я с удивлением смотрел на надпись над ним "Олькер, охотник, 1 уровень." Руку ожгло болью и моя татуировка дополнилась еще одним элементом. Надо же, старейшины нам об этом ничего не рассказывали.

Мда, вопросы копятся как снежный ком, катящийся с вершины родного Хомрана. Ничего, придет время, и получу я свои ответы на них. А сейчас, не менее важное, проверим получится ли еще кое-что.

Я набрал хвороста и мелких сучьев, сложил их надлежащим порядком и сконцентрировался, активируя руну Йонтол. Руки мои начали стремительно нагреваться и спустя пару мгновений сухие ветки вспыхнули и весело затрещали, отгоняя прочь набежавшую темень. А я утер пот с лица, без Ойме и в чужом мире, эта одна из самых простых техник, далась мне довольно тяжело, как, впервые дни тренировок. А это идея, что если ряд моих навыков и способностей, просто откатились назад и теперь придется их просто чаще использовать и тренировать, как раньше, чтобы достичь старых результатов. Я так и эдак покатал эту мысль и нашел ее довольно занятной, обязательно поэкспериментирую над этим.

Я подкинул в костер еще сучьев и удовлетворено зажмурился.

- Вот, готово! Олькер протянул мне тушку ощипанного и выпотрошенного тетерева.

- Как? - удивил меня малец, нечего сказать, я просто его услал, чтоб до поры до времени у него не было вопросов о моих возможностях и чтоб не случись чего, не смог растрепать о них кому не надо.

- Придумал! - съязвил он, а ты как огонь развел?

- Придумал! - в тон ему ответил я. И мы оба понимающе улыбнулись. Мда. Улыбнулся я, бедный мальчонка аж опять струхнул.

- Так потрошки куда дел? Не хватало еще, чтоб тут зверье кружилось, а то и еще что похуже.

- Я их прикопал и сверху еще кое-что сделал, чтоб запахи перебить.

- Иди за глиной, потом эту тушку обмажь и запечем!

- Слушаюсь, дядька Юмал!

- Не паясничай! А то сам в глине окажешься!

Мелкого как ветром сдуло, только листья, кружась, опали на то место, где мгновение назад стоял этот постреленок. Отсутствовал он относительно недолго. Отпускать его одного я не боялся, за работой ему не будет лезть в голову всякая гадость, да и я рядом, если что.

Пока дичь готовилась мы молчали,