Новая серия мини-романов

Амадеус

амадеус роман

Портрет неизвестной

ЖЕНЩИНА И ВРЕМЯ

Издательство «Амадеус» открывает уникальную серию «Портрет неизвестной». Это мини-романы о судьбах российских женщин всех времен.

Наша серия предлагает женщинам заново узнать себя, а мужчинам — в очередной раз попытаться разгадать тайну прекрасной незнакомки.

Женщина смотрится в зеркало. Что может быть естественней! Но чьими глазами женщина себя видит? Долгие века она смотрела на себя глазами мужчины. Но однажды женщина спросила волшебное стекло: «Я ль на свете всех милее?» Может быть, это был первый взгляд на себя собственными глазами. Зеркало времени и река истории сильно изменили отражение женского лица.

Какие они, женщины России? Знают ли они себя? Нравятся ли себе, глядя в зеркало сегодняшнего дня, такое пристрастное и обманчивое? Не забыли в битве за личное воплощение о чем-то важном и сокровенном? Умеют ли так же, как прежде, беззаветно любить и жертвовать или сожгли все мосты в прошлое? Одержали победу над участью вечно ждущих, и если да, то какова цена этой победы? Не погас ли очаг, который женщинам было поручено хранить, или, наоборот, горит так же ровно и надежно, несмотря на пронзительный ветер перемен?

Виталий Бондаренко Свадьба пропащих

Ах, время изменится,

Горе развеется,

Сердце усталое

Счастье узнает вновь.

Старинный романс

Глава первая

Бабетта послала кадыкастому купцу Бакулину воздушный поцелуй, вздохнула и укрылась за багровой портьерой. За ней для девушек в этом доме начиналась относительная «свобода».

Рабочий вечер, а верней, ночь для Бабетты на сегодня почти закончились. Можно подняться на третий этаж, в общую для девушек спальню, и там ухнуть в еще теплую от кого-то постель на полчасика. А потом снова вниз, уже напоследок…

Как всегда к концу рабочей ночи, Бабетта чувствовала себя разбитой, сонной, но все же решила спуститься в полуподвал, поглядеть, как спит ее Ванечка. Кухарка Марфуша, конечно, добрая и заботливая, да ведь и мамкин догляд нужен. А и как без него: у Марфуши сейчас самый разгар на кухне.

А соскучилась!..

Вчера вот метнул в нее резиновую лягушку, как в чужую, да так-то ловко, что чуть глазик маме не вышиб!

Вот интересно, от кого у нее Ванечка? Наверно, от жандармского ротмистра Мясникова: такой же бойкий. Или от бранд-майора Барабанова — у того тоже лицо как свекла, и по-настоящему сильный, косматый по всему телу мужчина. Или все ж таки от адвоката Бекасова, — тот ее чуть не на содержание три года назад-то взял; любит свеженьких. Глазки-то у Ванечки с зеленцой.

А жаль, что не взял Бекасов: сказать по правде, приятный мужчина, обходительный, и новыми духами «Шипр» от него всегда пахнет так странно, как от цветка ро-до-ден-дро-на на подоконнике…

Но — видать, не судьба. И теперь вот уж полтора года одно старичье ею интересуется. А у старика какой основной запрос: «поласкай его»…

По черной лестнице мимо Бабетты шныряли вверх-вниз лакеи заведения: пожилой Иван с сивыми баками, похожими на лисьи хвосты, и молоденький Степка, чернявый и кучерявый, как пудель. В мужчинах, Бабетта заметила, много чего от зверей вообще, и особенно от диких животных.

Степка все оглядывается на Бабетту, все скалится. Полгода здесь цыганенок этот, а уже всех девушек перебрал. Да вот только все больше к Бабетте ластится. Ясное дело: безотцовщина. А злая дрянь Стешка узкоглазая Бабетту все «подушкой» дразнит. Вот другие девушки Бабетту очень даже любят и уважают, а на этой Стешке креста просто нет, даром что мужичка курская. Только бы глотку драть песнями да гадости всем рассказывать…

Правда, поет Степанида отменно: грех напраслину возводить. Бабетта хоть вот мещанка московская, а и то дикую удаль в песнях тех уважает. Но еще больше Бабетта любит французские шансонетки, которым ее Бекасов обучал в свое время:

Сразу видать благородное обхождение! Ее вот тоже Бабетттой назвали, как сюда поступила. А то родитель ее, вечно пьяненький, с перепою Федрой нарек. Слава богу, хоть не Федором догадался, — расчухал в последнюю-то минуту, что в свертке девочку крестить принес…

Тут, знамо дело, ее до Бабеттки в обиходе девушки сократили. Но все равно Бабетте повезло с заведением: у мадамы ихней не один дом терпимости, но этот вот, говорят, самый спокойный во всей Москве, — все больше старики да семейные сюда-то таскаются. Почему и мадама устроила себе квартиру по соседству, в собственном доме, где обычные квартиры сдает. А сама Векслерша, сказывают, оставила за собой квартиру в четыре всего малые комнаты.

Бабетта, как корабль, движется в чаду и дыму полуподвального этажа прямо к кухне. Мысли в усталой ее голове проходят зыбкими тенями, как миражи в пустыне.

Вот и видение «мадамы» проплыло в виде крашеной рыжей жабы в сиреневом, с черными от теней веками, с замазанными пудрой мешками под глазами; с этими пугающе бесцветными, как бельма, глазами, когда-то, говорят, голубыми.

Узким коридорчиком Бабетта протискивается к дощатой дверке, за которой — прямо напротив раскаленной кухни — квартирует кухарка Марфуша. Вон и сама она, в одной кофте, вся багровая, потная, мелькнула возле плиты.

А как Марфуша в сердцах матюгальничает!.. Девицы слушают, замирая, с суеверным восторгом и ужасом. Они понимают, что это не просто обычная ругань, а какое-то принципиальное богохульство, громы и молнии на всю участь земную их, женскую, человеческую…

И еще Марфуша… читает газеты. Наденет железные очки и шуршит в минуту отдыха ими у самовара. (Бабетта в душе надеется, что от Марфуши Ванечка переймет именно это — страсть к чтению, образованность, а не что другое. Тем более при Ванечке Марфуша никогда не «рыгается», как выражается все та же ядовитая стерва Стешка.)

Бабетта мечтает Ванечку выучить на приказчика, хоть Стешка и потешается над ее мечтами.

И еще Бабетта мечтает, что Ванечка выучится, может, еще больше и станет тогда инженером или адвокатом, настоящим барином. А она будет деток его нянчить, пускай и на кухне у него жить лишь бы в тепле да в сытости. Уж в куске хлеба матери-то на старости лет он не откажет!..

Но такие мечтания Бабетта даже зеркалу вслух ни за что не выскажет…

Она тихонько приоткрывает