Накрыв мои руки, он наклонился и поцеловал меня, и я подумал, что мое сердце
разорвется.
— Да. Да.
Я встал и скользнул кольцом по его пальцу, перед глазами все расплывалось от слез.
Он обнял меня, и мы крепко прижались друг к другу.
— Ya lublu tebya, — прошептал он. — Ни разу за миллион лет я не думал, что смогу
быть таким счастливым, — продолжал он срывающимся голосом. — Ты для меня — все.
Navsegda.
— Еще раз. Скажи это еще раз.
141
— Navsegda.
Ком в моем горле увеличивался, и, прежде чем отпустить его, я сильно сглотнул. Я
повернул его лицом к отелю, где Эллен, согнувшись на балконе второго этажа, с
расстояния ста футов, снимала все событие на свой телефон. Рядом с ней стояли мой брат
и невестка, и Гейдж с Лэни, которые начали аплодировать.
— Скажи привет!
— О Боже мой, — Максим закрыл руками лицо и рассмеялся, прежде чем снова
обнять меня, зарываясь лицом мне в шею. — Это самый лучший день в моей жизни.
Я тоже смеялся.
— Это только начало, детка. Лучшее еще впереди.
* * *
Через несколько минут с шампанским, слезами, объятиями и улыбками все
собрались на лужайке, чтобы поздравить нас.
Эллен произнесла тост.
— За моего старшего брата Дерека, которого все эти годы мы считали слишком
придирчивым, но который с самого начала понял, что его счастье заключалось в шести
тысячах миль и в одной украденной сумке. И за Максима, за то, что он стремился к своей
мечте, которая привела его сюда, и за то, что он никогда не сдается. Не могу дождаться,
когда назову тебя своим братом.
— Ура! — крикнул Гейдж, тем самым призывая всех выпить.
— Na zdorovie! — добавил я, потом посмотрел на Максима. — Как у меня
получилось?
— Отлично, — сказал он, сияя глазами. — Ты само совершенство.
Позже, после того, как мы отпраздновали за ужином, а затем продолжили в баре, все
разошлись по своим номерам. Зайдя в свой, мы обнаружили, что весь номер был украшен
лепестками роз и свечами, любезно предоставленными отелем.
Мы зажгли свечи и, в один пятисекундный момент оценив по достоинству такой
сюрприз, сорвали с себя одежду, и упали на кровать. Одним из моих последних
психологических барьеров был секс с Максимом, который стал еще более насыщенным,
незамутненным мыслями о вине и стыде. Мое желание к нему было тем, что я любил в
себе, а не тем, что я ненавидел, и я наслаждался всеми способами, которыми выражал это,
независимо от того обладаю я его телом или принимаю его в своем собственном.
В ту ночь мы по очереди, меняясь, трахали друг друга в горячем, влажном безумии,
до того момента пока сдерживаться не оставалось сил, мы смотрели друг на друга,
растворяясь в самом невероятно ярком оргазме, который объединял двух человек.
Мы лежали, завернув друг друга в объятия — шорох волн, доносящийся через открытую
дверь балкона, мерцание свечей, воздух, ароматизированный лепестками роз и сексом.
— Я не могу перестать смотреть на кольцо на твоем пальце, — сказал я ему, сплетая
наши пальцы на моей груди.
— Я тоже хочу надеть кольцо на твой.
Я улыбнулся.
— Когда ты хочешь, чтобы мы поженились?
— Завтра слишком рано?
Немного посмеявшись, я поцеловал его в лоб.
— Скорее всего. Но мы не должны откладывать.
— Хорошо. Я не хочу больше ждать, — он на мгновение прижался губами к моей
груди. — Я хочу быть твоим мужем. Я хочу, чтобы у нас с тобой была семья. Я хочу,
чтобы мы принадлежали друг другу, сейчас и всегда.
142
В горле стоял комок, и я попытался сглотнуть.
— Я тоже хочу всего этого.
Он посмотрел на меня.
— И спустя годы мы можем рассказать нашим детям историю той ночи, когда мы
встретились.
— У нас была не очень фееричная история любви, — сказал я.
— У нас была история получше, — он поцеловал меня в губы, и я почувствовал это
своей душой. — У нас была настоящая история любви, и она никогда не закончится.
Я поцеловал его в ответ, чувствуя, как открывается мое сердце, как огромный,
полноводный и глубокий океан.
Конец
143
Document Outline
Обложка: Ника Бит