очаровательные ямочки на щеках не спасли оттого, как хищно и опасно стали гореть изнутри черные глаза, словно ад проснулся и загудел.

— …только не трогайте бабушку и девочек… — поспешно добавила я, отчего-то вцепившись дрожащими руками в подол своего платья, которое он называл школьным.

— Я понял твои условия, мавиш.

Сердце глухо ударилось о грудную клетку пару раз, когда он снова назвал меня так, испуганно провалившись в живот, а Хан откинул голову чуть назад, сверля меня своими черными глазами из-под прикрытых ресниц, и кинул на место рядом с собой слева от стола:

— Иди сюда.

Я растерянно застыла, едва не выпалив, зачем, чувствуя, как комок тошноты, испуга и ядовитой паники скучиваются воедино под этими черными глазами, что смотрели, разъедая и не моргая на меня в ожидании исполнения его указания. Ему не нужно было даже повышать голоса, чтобы все волоски на теле испуганно встали дыбом, когда я скованно двинулась вперед, остановившись там, где он указал, нервно сжимая свои руки.

Его близость пугала меня, заставляя обливаться потом.

Не нужно было даже стоять так близко, чтобы понять, что не смотря на то, что Хан не был таким же невообразимо огромным, как те темнокожие мужчины внизу, в нем была та непоколебимая сила и мощь, которая расставляет подчиниться безусловно и беспрекословно. В этих черных глазах было то, что невозможно было передать словами. Но что можно ощутить на собственной влажной от паники коже, словно мелкие разряды пробирались тебе под кожу, кусая и подчиняя.

Хан повернул свое красивое бесстрастное лицо в мою сторону, глядя по-прежнему не моргая на то, как я подошла, заставляя нервно закусывать губы оттого, что его пряный томный аромат защекотал чувствительные ноздри, словно пытаясь опьянить.

— Сними трусики.

В ужасе я распахнула глаза, уставившись на него и понимая, что Хан даже не изменился в лице, говоря слова, которые едва не сбили меня с ног.

— Что?!

— Ты хочешь, чтобы я отдал тебя парням? — обманчиво сладкий голос и эти черные глаза, которые недобро сияли из-под его ресниц.

— Нет…я….я….думала, что просто скажу…

— Слова пустые без действий. Не вижу смысла ждать, если ты решила.

Горячий пот сменился потом холодным, когда мир поплыл перед глазами. Я на самом деле не думала, что мне придется делать это прямо здесь и сейчас. Я не была готова…

Только Хана это не тревожило, когда его коварная иссиня-черная бровь снова дернулась, выражая его нетерпение и то, что я стою, словно статуя, игнорируя его слова слишком долго, и черные глаза снова уставились на меня, не моргая и раздавливая.

Ладно. Хорошо. Чем раньше, тем лучше, так ведь?…

Я ведь решила? Да…только я и представить себе не могла насколько мерзко и унизительно это будет. Даже если «долгом» займется сам Хан, а не свора его подопечных…

Красивый, бездушный, жестокий…

Именно таким он выглядел, пока я, бледнея, и пытаясь скрыть свой мандраж, стягивала с себя скромные белые трусики, сжав их в ладони с такой силой, что ногти впились в кожу до крови.

— На стол.

Тяжело сглотнув, я была готова завыть от ужаса и омерзения, понимая, что не смогу сдвинуться с места, даже если черные брови нахмурились, не предвещая ничего хорошего. Пусть он забьет меня до смерти. Пусть застрелит или разорвет на части. Я не смогу….

Крепкие безжалостные пальцы, буквально впились в мою талию, когда Хан обхватил меня своими руками, в которых оказалось столько силы и власти, усаживая на стол, не смотря на мой вскрик и закушенную губу, чтобы ни за что не выпустить рвущиеся рыдания.

Я не заплачу. Не покажу, как боюсь его…не дам ему столько удовольствия, которое он жаждет получить, умываясь моими слезами и впитывая мой ужас, словно вампир.

Я кусала губы, глядя на обивку черного кресла, сидя ровно и прямо, словно в мой позвоночник вбили кол, даже когда горячие ладони легко обхватили мои ноги чуть ниже коленей, раздвигая их, и мужчина подался вперед, сев так, что теперь был между них, продолжая гладить своими руками мою холодную кожу, поднимаясь все выше и выше.

Находясь словно в бреду, я отмечала про себя, что даже руки у него красивые. Изящные длинные пальцы, не лишенные силы, которые совсем не выглядели женоподобными не смотря на свою мягкость.

Я старалась отделиться от собственного тела, убеждая себя в том, что если мою бренную оболочку можно закатать в грязь, то душа всегда останется чистой и нетронутой никем. Я делала это ради спасения жизней того, кого любила, понимая слишком отчетливо, что не смогу принести Хану тех денег, которые должна…

Он смотрел на меня на отрываясь и не моргая своими полыхающими, жутким глазами, подавшись вперед, когда его пальцы легко и осторожно коснулись бедер. На секунду мне показалось, что Хан затаил дыхание, прежде чем его пальцы, проникли в меня, поглаживая и медленно водя снизу вверх, а я судорожно свела колени, услышав его тихое и резкое:

— Ноги.

Нет, я не смогла бы развести их в стороны, раскрывая то, что до этой ужасной несправедливой секунды принадлежало только мне одной. И Хан понимал это, когда снова его ладони вернули мои ноги в прежнее положение, коснувшись того, что ему принадлежать не должно было.

Не о таком я мечтала, представляя свой первый раз…

И от этого было так больно и обидно, что даже из плотно закрытых глаз потекли горькие слезы, капающие на этот жутко дорогой письменный стол.

Хан замер, убрав от меня руку и, застыв на долю секунды, вдруг отстранился, снова откидываясь назад на своем кресле, только рано было радоваться, когда его руки снова обхватили меня, потянув вперед, когда я проехала обнаженными ягодицами по поверхности стола, шмякнувшись на его бедра, и сидя теперь лицом к лицу.

Его руки лежали на моих бедрах, чуть сжимая, но больше не пытаясь пробраться внутрь меня, и лицо было настолько близко, что его пряное дыхание коснулось моих губ, когда Хан проговорил:

— Открой глаза.

Ладно….это было немного проще, чем то, что он просил сделать до этого, хотя и было страшно оттого, что может последовать за этой казалось бы простой и такой невинной просьбой. С Ханом никогда ничего не могло быть просто. Но я послушно открыла глаза, часто поморгав, когда мокрые от слез ресницы стали прилипать друг к другу…

Его лицо было так близко, что я могла рассмотреть каждую черную длинную ресничку.

И все-таки он был красивым. Необычным. Завораживающим. И знал об этом, как никто другой, явно зная себе цену и пользуясь этим….я видела каким взглядом провожают его местные девушки. Жадным. Горящим. Сложно было представить сколькие из них были в его кровати…или на столе. Подобно