ГЛАВА 1

Куинн

Когда я впервые увидел Изабель, то понял, что она особенная.

Я не говорил с ней, даже не знал ее имени, но, как в тех сопливый песнях и фильмах, где говорится об этой мгновенной связи... да, то же самое было с ней.

Нам было по десять, и ее задирал какой-то маленький придурок; вид ее плачущей мгновенно что-то сделал со мной. Мне сразу захотелось защитить ее и причинить боль любому, кто заставил ее плакать.

Я ворвался туда, заслонил ее собой и поставил мудаку синяк под глазом. После того дня мы стали неразлучны. После того дня никто не задирал ее, только если не хотели иметь дело со мной. И никто больше не трогал ее.

В таком юном возрасте, возможно, я и не знал, что чувствовал к ней, но без сомнения понимал, что она для меня. Я хотел ее навсегда в моей жизни.

С годами наши отношения стали сильнее, а дружба крепче. Она была моей лучшей подругой, единственной девушкой, с которой я мог поговорить о чем угодно. И она могла сделать то же самое со мной. Но эта дружба развилась внутри меня, и я уже хотел видеть себя не в роли защитника, а в роли парня, который не хотел, чтобы какой-то мудак даже взглянул на нее.

Я знал, что полюбил ее прежде, чем понял, что это гребаное слово значило.

Нам было по восемнадцать, и, хотя я всегда держал дистанцию, когда речь заходила о том, чтобы сказать ей правду о своих чувствах, я знал, что больше не мог сдерживать то дерьмо. Я любил Изабель так сильно, что это причиняло боль.

Она не знала, сколько значила для меня, пока я не собрал яйца в кулак, чтобы сказать ей. Но я боялся, боялся потерять лучшее в моей жизни. Страх, который мог разрушить все теми тремя словами, держал мой рот на замке, но я больше не мог это делать.

Она была самым важным для меня человеком. Изабель была моим миром, моей жизнью. Черт, лишь она заставляла меня дышать.

Она не знала, что была моей, и мне нужно сказать ей об этом, пока не стало слишком поздно.

Изабель

Мне хотелось плакать.

Это не были слезы радости, это были разрывающие душу слезы, которые поглотили меня и не отпускали, пока не выжали каждую последнюю унцию энергии из моего тела. Если я сдамся и позволю печали взять верх, то рухну на пол и не смогу подняться.

— Все сработает, Изабель.

Я взглянула на маму, прежде чем вышла за дверь и направилась в школу. Мои глаза жгло от невыплаканных слез, и горло так пересохло и сжалось, что я едва могла сглотнуть.

— Нет, все не будет в порядке.

Моя мама сочувственно взглянула на меня, и я возненавидела этот взгляд.

— Изабель, мы не хотели вешать это на тебя, но мы узнали об этом только что. Твоего папу повысят, и это означает, что мы должны переехать в твой выпускной год.

Я просто покачала головой. Мне было все равно, если мне придется закончить учебу в другой школе. О чем я переживала, и что разбивало мне сердце, так это тот факт, что мне нужно рассказать об этом Куинну. Мне придется оставить моего лучшего друга. Мне придется оставить парня, в которого я была безнадежно влюблена.

Ничего не говорить было лучшим решением; если бы я открыла рот, то либо кричала на мою маму за разрушение моей жизни, либо плакала как маленькая сучка.

Я просто вышла из дома, села в машину и поехала в школу.

Все было, как в тумане. Я оказалась в школе прежде, чем поняла это. После того, как заглушила двигатель, я осталась сидеть там с бешено стучащим сердцем и онемевшем телом. Я не знала, как сказать об этом Куинну.

Я не хотела говорить ему. Говорить себе, что все это было лишь слишком острой реакцией, было намного легче, чем сделать что-то.

Это просто еще один год, и мы снова сможем быть вместе.

Это просто еще один год, который мы проведем раздельно.

Закрыв глаза и положив голову на сидение, я могла плакать от своих мыслей.

Быть вместе? Мы с Куинном были многим, но "вместе" не было одним из них. Он был моим лучшим другом, мальчиком, который защищал меня, когда меня задирали в десятилетнем возрасте. Он был первым, кто сказал мне, что все будет хорошо, потому что он не позволит никому причинить мне боль. Хотя моя жизнь дома была прекрасной, даже счастливой, сама мысль о том, что Куинна не будет в ней, что я не смогу видеть его каждый день, поговорить с ним и чувствовать себя такой защищенной, потому что знала, что он никогда не позволит чему-то случиться со мной, была невыносимой.

Когда я открыла глаза, то увидела Куинна, идущего к машине. Он всегда ждал меня, чтобы мы могли вместе пойти к школе. И понимание, что мне придется закончить последний год в школе, не делая этого каждый день, разбивало мое сердце.

Но я нацепила улыбку, потому что не хотела говорить ему об этом прямо сейчас и испортить весь день. Это была пятница, и я могла бы сказать ему после школы; таким образом, у нас будут целые выходные, чтобы потусоваться и, может быть, поговорить об этом.

— Привет, — сказал он и облокотился своими массивными бицепсами на внутреннюю сторону окна. Его улыбка была яркой, ровной и белой.

— Привет.

Я широко улыбнулась, повернулась, чтобы взять сумку с пассажирского сиденья, и только хотела открыть дверь, но он уже сделал это для меня. Выходя из машины, я пыталась сохранить счастливое лицо, но внутри была разрушена.

Я взглянула на него, его тело было огромным для восемнадцатилетнего. У него были татуировки на руках, хотя он выглядел моложе. Он был похож на плохого парня во всех отношениях, был таковым во многих смыслах, но также он был моим лучшим другом.

Он играл в хоккей, и его тело было машиной, разрывающей все и каждого, чтобы получить то, что он хотел. Ростом в шесть футов и с двумястами фунтами мышц Куинн не выглядел как кто-то, кто должен был пойти в эту захудалую маленькую школу. Во многих отношениях он был похож на мужчину.

Он был жестким для всех остальных, но для меня он был самым милым человеком. Он показал мне ту сторону, которую никому не позволял видеть, и это заставляло меня любить его еще сильнее.

Один из его друзей, который также играл в хоккей, подошел и начал "болтать” с ним, а я просто уставилась на него. Его темно-русые волосы были коротко стрижены и имели растрепанный вид. С этого угла его голубые глаза выглядели почти кристальными. И одежда, которую он носил... да, она не могла скрыть грубую силу, которую он источал. Большие бицепсы, предплечья с