было, мимо тира, из которого на Еву смотрел забытый огромный плюшевый медведь. Почему-то он притягивал взгляд девушки. Ей не хотелось смотреть, но глаза сами собой поворачивались с сторону порядком облезлой мягкой игрушки, развалившейся в углу тира. Сам медведь был светлым, но дожди оставили на нем некрасивые разводы. Еве казалось, что он ухмыляется окровавленной пастью, хотя медведь просто добродушно ухмылялся. Тем не менее мимо тира Ева проходила, опустив глаза.

Очень хотелось посмотреть.

В конце концов, это просто забытая кем-то мягкая игрушка. Просто кусок искусственного меха, набитый всякой фигней.

Ева вдруг замерла от странного звука за спиной. Ноги мгновенно стали ватными, как в дурном сне.

Кстати, ведь летний сезон закончился совсем недавно. И парк не может выглядеть таким заброшенным, его совсем недавно реставрировали. А медведя здесь быть не должно: все призы из тира всегда забирали, когда парк закрывался на зиму.

Ева знала, что ей надо бежать. Но вместо этого она медленно, против воли, начала оборачиваться. В ту сторону, где стоял тир. Где сидел - или уже нет - грязный плюшевый медведь с бурыми потеками на светлой шерсти. Слишком темными, чтобы быть потеками от дождя...

И проснулась с рвущимся наружу криком. С трудом подавила его и села, чувствуя, как быстро колотится сердце.

Долбаный сон. Долбаные нервы.

Оказывается, она вспотела. Проведя мокрой ладонью по не менее мокрому лбу, Ева заметила, что пальцы подрагивают и выругалась. Стянула влажную и неприятно липнущую к телу майку, после чего растянулась на простыне. Но тут же вскочила и подошла к окну.

Конечно, никакого тумана не было и в помине. Над дальними домами появилась слабая розовая полоска, как намек на скорый рассвет. Уже начинали петь птицы, а из приоткрытого окна тянуло зябкой утренней свежестью. Начало июня, пять часов утра. И сна ни в одном глазу.

А раз она больше не заснет, то значит, пора выпить кофе и подготовиться к работе.