южанки, особенно мусульманки, очень темпераментны, но иметь интимные связи с иноверцами считают большим грехом. Однако Клеопатра выглядела вполне современной женщиной и говорила на русском без малейшего акцента. Чтобы окончательно перешагнуть запретный рубеж, он рискнул рассказать фривольный, далеко не новый анекдот:

— …Едут отдыхать к Черному морю двое молодых незнакомых людей — мужчина и женщина. Как мы с вами. Сели ужинать. Выпили. И вдруг женщина начала глубоко вздыхать. «Вы это о чем печалитесь?» — спрашивает мужчина. «Да как же не печалиться, — отвечает женщина. — Вот уехала я, а муж, уверена, уже другую ласкает. Он такой ловелас». Вздохнул и мужчина: «Моя тоже, наверное, изменяет. Что ж теперь делать?» — «А давайте отомстим им», — предложила женщина. «Давайте», — согласился мужчина. Отомстили один раз, другой. Женщина в восторге: «Мне так хочется мстить, мстить». — «А я уже простил свою», — сказал мужчина.

Клеопатре, похоже, анекдот не понравился. Она встала из-за стола, достала пачку сигарет:

— Я хочу курить. Ты не возражаешь, если я здесь покурю?

— Нет, разумеется.

Клеопатра вытащила из пачки длинную сигарету. Алексей учтиво щелкнул зажигалкой, оставленной на столике провожавшим мужчиной.

По купе пополз синеватый дымок. Ильин глубоко вздохнул и… чуть не закашлялся от странного запаха.

— Что за сигареты? — спросил он.

— Лечебные. Успокаивающие, — ответила Клеопатра. — Это мне из Испании прислали.

— То ли фиалку, то ли лаванду напоминают, — сказал Алексей.

— Нет, — покачала головой Клеопатра. — Эти растения в наших краях не растут.

«Странно, — подумал Ильин, — от этого аромата действительно на душе стало спокойнее». Нет, не спокойнее, как-то радостнее, настроение его необъяснимым образом улучшилось. Голова приятно туманилась. И если раньше что-то его настораживало, он старался контролировать ситуацию, свои поступки, то теперь это чувство покинуло его. Все становилось близким, понятным, доступным.

За окном купе стемнело. В купе стало уютно, особенно когда Клеопатра задернула занавески и выключила радио. Что это? Не сигнал ли к действию? Ильин глянул на часы: «Рановато, вагон еще не угомонился».

— Ты чем занимаешься, Леша, куда едешь? — вдруг спросила Клеопатра.

— Еду в Сочи отдыхать, — ответил Алексей.

— Не похож ты на отдыхающего.

— Так и быть, скажу тебе по секрету, — улыбнулся Алексей, испытывающий сильное желание, чтобы спутница его снова закурила необычную сигарету: ее дымок оказывал на него магическое действие: голова приятно кружилась, навевая сладкие грезы. — Я к тебе еду. И я говорю правду. Не веришь?

Она нежно потрепала его за ухо и вновь достала длинную соломинку-сигарету.

— Не возражаешь?

— Кури, кури, — обрадовался Алексей. Она сама щелкнула зажигалкой, прикурила. — Как называются эти сигареты?

— Они не продаются.

— Ну, подари мне несколько.

— Зачем?

— Мне нравится их аромат.

Она молча продолжала курить. Голова его сильнее закружилась, по телу разлилась приятная истома.

— Значит, мы оба едем на отдых, — произнесла Клеопатра, и Алексею хотелось, чтобы она говорила, говорила. Все, что он слышал, казалось ему необычайно остроумным, значительным, и сама она казалась настоящей египетской царицей Клеопатрой.

В дверь купе постучали.

— А у нас все дома, — с усмешкой сказал Алексей.

Стук повторился.

Ильин нехотя поднялся и открыл дверь. В ногах он ощущал непонятную слабость, сердце гулко стучало, голова сладко кружилась.

В дверях стояла проводница Оксана, которую Алексей мысленно окрестил «сторублевкой».

— Чай будете, пассажиры? — сухо спросила она, опытным взглядом оценив обстановку в купе. — Чем это у вас воняет? — Она шумно втянула воздух. — Я вентиляцию включу.

— У нас не воняет, а благоухает, моя прелесть, — нравоучительно сказала Клеопатра.

— Ваш муж просил, чтобы я принесла вам чай с тройной заваркой, — угрюмо сказала Оксана. — Он заплатил за него.

— Тащи, голубка сизокрылая, тащи.

Проводница, выразительно глянув на Алексея, исчезла.

— Чего это она такая злая? — удивилась Клеопатра. — Хамит.

— Она не хамила, — вступился за Оксану Ильин.

Клеопатра посмотрела на него внимательно:

— А ты, Алексей, похоже успел с ней познакомиться?

— Да. А что здесь такого?

— Ничего. Так и должен поступать российский офицер.

Через некоторое время в купе появилась Оксана с подносом. На нем стояло несколько стаканов чая, один из которых был дегтярно-черного цвета.

— Спасибо, — поблагодарила Клеопатра. — А ты будешь? — обратилась она к Алексею.

— Да. Только не такой крепкий.

Оксана уже поняла, что потенциального клиента увела эта смазливая бабенка. Это ее обидело и разозлило. Она бросала презрительные взгляды то на разбитную женщину, то на неверного пассажира, который, как ни в чем не бывало, сидел за столиком и блаженно улыбался. Это ее еще больше взвинтило, и она, ставя с подноса на столик стакан, «случайно» опрокинула его на Ильина. Тот чертыхнулся, начал выбираться из-за столика: в самом неподходящем месте на брюках расползлось большое мокрое пятно.

— Оксана, черт возьми, откуда у тебя руки растут?! — воскликнул Ильин, не сдержавшись. — Что теперь делать?

— Извините, пожалуйста. Устала я. У меня в купе есть утюг… — попыталась исправить положение проводница.

— Не берите в голову, — сказала Клеопатра, при этом так посмотрела на Оксану, что та безмолвно отступила в коридор.

Свой чай Клеопатра пила медленно, маленькими глотками, смакуя и жмурясь от удовольствия.

— Спать не будешь, — предупредил Алексей.

Клеопатра лишь усмехнулась.

С мокрым пятном на брюках Ильин чувствовал себя не в своей тарелке.

— Приложи простынку, она оттянет часть влаги, — посоветовала спутница.

Алексей так и сделал, что вызвало у Клеопатры очередную усмешку.

— Не ошпарила эта красавица?

Он понял ее намек.

— Слава богу, не достало.

Клеопатра опять достала пачку сигарет, закурила. Непроизвольно Ильин наклонился поближе, потянул носом сладкий аромат. И догадался, какие сигаретки курит его новая знакомая. Он много слышал о наркотиках, но еще никогда не имел с ними дела.

— Так ты угостишь меня успокоительно-волнующей сигаретой? — спросил он.

Она отрицательно помотала головой:

— Зачем тебе? Ты и без сигареты спокоен, великолепен. Да и спать пора. — Она затушила свою сигарету, поправила постель и, не выключая света, стала раздеваться.

— Разреши я помогу тебе? — Он не мог уже больше держать себя в