приступ воли
без соли обменять, а соль – в крови…
День – это ночи видимый избыток…
Валяются сограждане мои
в любви, не существующей без пыток…
… касательно Ахматовой – ее
дешифровал один печальный бонза:
монашенка с блудницею – вдвоем
в ней уживались – это одиозно
звучит, но между данных полюсов,
действительно, порхала наша Анна,
чей голос – двуединство голосов,
которое, по меньшей мере, странно.
Цветаева – истерика и стыд
под небеса взлетевшей институтки,
и ревность неразгаданных обид,
и жуткие меж ними промежутки.
О Мандельштам, не знающий корней
ни родины, ни нации, ни рода,
промежду двух, пытавшийся, морей,
как ласточка, зависнуть, но природа
подобного мучения проста
и, более того, велеречива:
петляет там не путь, а пустота,
а смерть черна и даже не червива!
… прости меня, великий метранпаж,
что в «Разговоре с Дантом» ни бельмеса
не понял ты, направив свой кураж
к поэзии, которая довесок,
допустим, невесомости любви,
чей профиль то и дело, то и дело
ловили амфибрахии твои,
но не смогли из чернозема тело
ему слепить… о неслепой Гомер,
о не Гомер, а муж своей Ксантиппы,
теперь в краю недесятичных мер
перемежаешь пение и хрипы;
там спорит жирна мгла с большой водой,
и ты, латынщик, с голосом бумажным,
само собой, скажу, само собой,
большой воде содействуешь отважно…
…Всем правит чудо и любовь Твоя,
которая берется ниоткуда,
но маловероятная Земля
почти непроницаема для чуда,
вокруг нее причина и закон
куражатся на уровне молекул,
и мы, не расшифрованный планктон,
переплываем, плача, эту реку.
Переплываем, плача… почему?..
переплываем, пробуя на ощупь
то шум волны, то самою волну,
то жирных рыб, которые не ропщут.
Куда ж нам плыть, А.Пушкин? А туда,
где выплюнем мы жабры кружевные
и где уже не жидкая вода
нас на поверхность вытолкнет живыми…