протяжении всех каникул пытались выяснить, в каком из Линкольнвиллнов есть магические вибрации, что дало бы нам подсказку, где может находится эта пещера, которая, даю руку на отсечение, была хорошо спрятана.

Бальтазар, несомненно, позаботился о том, чтобы извне нельзя было догадаться, где спрятаны девушки. Мы не рассчитывали, что на след нас наведут грузовые машины с продуктами, но, по крайней мере, надеялись, что на помощь придёт случайность, и, возможно, один из жителей что-нибудь заметил.

В основном, мы делали пробные раскопки в разных местах, чтобы отследить магические вибрации и скрытые заклинания. Но всё это должно было происходить так, чтобы никто не заметил, чем мы занимаемся. В Северной Америке тоже проживало активное и внимательное магическое сообщество, которое подчинялось примусу и являлось частью Объединённого Магического Союза.

Поэтому мы были очень осторожны, чтобы никто не заметил нашего присутствия и всегда путешествовали только небольшими группами; либо Ширли и Торин, либо Дулься и Рамон, либо, как сейчас, Адам и я. Но мать Адама сорвала наши планы и расстроила наш график. Как обычно, мы несколько дней назад отправились в путь, чтобы заменить Ширли и Торина после недельной операции поиска в штате Мэн.

Как всегда, хотели использовать переход в подвале, чтобы затем, через пустующие ночью офисы, выбраться на улицу. Таким образом мы экономили невероятно много времени и прежде всего оставались незамеченными, потому что официальные двери в туристическом бюро госпожи Трудиг находились под наблюдением палаты сенаторов. Всё отлично работало в течение нескольких недель.

Но, несмотря на нашу осторожность, мать Адама, очевидно, всё же заметила, что я регулярно использую её незаконную дверь в подвале, и, похоже, была с этим не согласна.

Адам хотел отправится со мной в длинное путешествие на лодке, но я, чтобы не терять времени и продолжить поиск, отправила его вперёд.

— Я поговорю, наконец, с матерью, — напряжённо сказал Адам. — Так не может продолжаться дальше. Я больше не могу терпеть это поведение по отношению к тебе. Хватит того, что она очернила тебя перед палатой сенаторов и поставила под сомнение твою правдоподобность в качестве свидетеля.

— Она думала, что ты умрёшь, и хотела кого-то обвинить в этом, — сказала я, сама, удивляясь, сколько проявлю к ней понимания.

Но я слишком хорошо помнила ту боль, которую прочитала на её лице.

Я сама испытывала подобную боль от потери Адама. Она была настолько тёмной и разрушительной, что легко можно было забыть, что правильно, а что нет.

— Нет, Сельма, — сказал Адам. — Это не оправдание. Таким образом она добилась только того, что Бальтазара реабилитировали. Она всё испортила после того, как ты так сильно рисковала, чтобы доказать, что он монстр.

— Или был, — тихо произнесла я, задумчиво глядя на Адама.

С тех пор, как мать Бальтазара сбежала с лекарством из Белары, мы ничего о ней не слышали. Мы не знали, использовала ли она эликсир для себя, потому что и сама была на грани смерти. Или возможно даже не успела добраться до одра болезни Бальтазара, чтобы напоить лекарством его. К тому же, мы могли только гадать, было ли вообще достаточно одной капли Иерихонского эликсира, чтобы вылечить мага.

Но проходили дни и недели, и мы всё ещё ничего не слышали о Бальтазаре или его матери. Другие вещи стали важнее, как например поиск исчезнувших девушек или грядущий переезд моих брата и сестры, Лидии и Леандро, который я не в коем случае не хотела пропустить.

Хотя я и желала обрести уверенность в том, что третий атрибут власти уничтожен, но в этот момент больше предпочитала неизвестность, чем столкнуться со взбешённым Бальтазаром.

Потому что он действительно будет в ярости, если когда-нибудь восстановит силы. Это было более, чем очевидно, и эта мысль вызывала во мне тёмный страх, который я всеми силами старалась подавить, чтобы он не парализовал меня. И это также была одной из причин, почему я настояла на том, чтобы отправится в Северную Америку в одиночку. Я не хотела, чтобы этот неясный страх перед возможной опасностью ограничивал меня. Я не хотела, чтобы он имел надо мной власть. По крайней мере, пока не выяснится, что эта опасность действительно существует.

— Ты знаешь моё мнение по этому поводу.

Адам обнял меня за плечи, и вместе мы направились к входной двери маленького, простого домика, который хорошо служил нам во время наших путешествий. Торин снабдил нас этим одноразовым жилищем, ещё относительно новым изобретением, которое палата сенаторов испытала на последнем соревновании драконов.

Их можно было быстро установить, а если были больше не нужны, без каких-либо остатков легко сжечь, и не считая немного пепла, от домика ничего не оставалась. Я понятия не имела, где он достал целую коробку таких домов, но, наверняка, задействовал неофициальные каналы.

— Торин и Ширли ещё остались, — сказал Адам, который проследил мои мысли.

Я ещё не совсем привыкла к тому, что Адам знает, что я думаю. Это не переставало меня удивлять.

— Разве они не хотели уже вчера показаться в Шёнефельде?

Больше всего меня беспокоило то, что нас кто-то заметит, и нашему поиску внезапно придёт конец.

— Да, хотели, — Адам открыл входную дверь и галантно придержал её для меня, — но они, как и я, беспокоились о тебе и хотели подождать, пока ты благополучно не доберёшься сюда. Рамон и Дульса были на городском фестивале в Шёнефельде и продемонстрировали своё присутствие.

— Вам не нужно всё время так обо мне беспокоится, — укоризненно сказала я. — Сейчас для этого нет причин. Лучше вложить всю энергию в поиск девушек.

— Так мы и делаем, — серьёзно сказал Адам, и я точно знала, что поиск девушек действительно имеет для него огромное значение, но также сильно он беспокоился и боялся, что Бальтазар или его мать Алка снова появятся.

Поиск атрибутов власти также занимал мысли Адама и, как и я, он часто размышлял о том, что представляют из себя два последних атрибута и в чьих руках находятся сейчас. Но мы разделяли не только эти мысли, также всегда присутствовали воспоминания о царстве мёртвых и долгом времени разлуки в прошлом году.

Было бы ложью сказать, что всё стало снова, как раньше. Заходя в дом, я бросила на Адама задумчивый взгляд. В его глазах залегло что-то тёмное, а когда я смотрела в зеркало, то видела тоже самое в моих.

Мы изменились, и наши друзья тоже это чувствовали. Мы стали серьёзнее, задумчивее и благодарны за то, что имеем. Мы интенсивно наслаждались каждым прожитым моментом, потому что точно знали, что жизнь приходящая, а в вечности мы будем жить