не держал этой штуки в руках.
‒ А я вообще никогда раньше из МП не стрелял, ‒ сказал Фангхорст. ‒ В училище нам давали маузеры. Как на охоту.
‒ Делаем ноги отсюда. А где виновник всего этого?
Мужчина исчез. Пропала без следа и его подруга. Спасатели остались одни.
‒ Дурацкая ситуация, ‒ констатировал Райнхардт. ‒ По крайней мере, размяли ноги.
* * *
‒ Говорите, яд стекал ему на лицо? ‒ спросил Френссен. Голова у него была забинтована, швы под глазом заклеены пластырем, а сам он весь дрожал от волнения. ‒ А женщина подставляла миску?! ‒ Именно это я вам и говорю. ‒ О Боже, господин оберлейтенант, вы хоть знаете, что вы наделали? ‒ Освободили человека, подвергавшегося пыткам, взывавшего о помощи, ‒ сухо ответил Райнхардт, набивая табаком трубку. ‒ Но ведь это был Локи! Локи! Бог-обманщик, который был закован в кандалы, чтобы избежать конца света и всеобщей гибели! Это он вызовет Рагнарок ‒ век тьмы и последней битвы, в которой погибнет все. Погибнут боги и целый мир погрузится во тьму! ‒ Жаль, но ничего не поделаешь. Это уже случилось. Не отчаивайтесь. Какое вам дело до конца света скандинавских богов? Нам бы только отыскать этот чертов Биврест и убраться отсюда. ‒ Господин оберлейтенант. Перехвачен радиосигнал! Очень мощный! Райнхардт бросился в центральный пост, перескакивая через несколько ступенек. ‒ Какая частота? ‒ Э… ‒ промямлил радиотелефонист. ‒ Передача идет на всех частотах. Звуковая. ‒ Включай громкоговоритель! Сперва затрещало, как потертая пластинка, потом раздался монотонный голос: 'Локи капитану ULF. Локи капитану ULF…'. ‒ Капитан ULF оберлейтенант Райнхардт на связи. Слушаю? 'Я хотел бы вас поблагодарить… Вы спасли меня. Мы можем поговорить?' ‒ Уже разговариваем. 'По-настоящему ‒ лицом к лицу. Я жду на берегу. Без радиопередатчика'. ‒ Господин оберлейтенант, не ходите! Это обманщик! Бог зла! ‒ У меня есть опыт общения с такими. Точно такой же субъект вешал мне Рыцарский крест на шею. Выхожу на мостик. Закрыть все люки. Вхожу в первую зенитную башенку. Если не отзовусь по внутренней связи ‒ значит, погиб. В таком случае, немедленно погружайтесь и выходите из залива. Вихтельман, принимайте командование. ‒ Да, герр оберлейтенант…. Мы заглянули в те сундуки. Под мою ответственность. Я надеялся найти карты или еще что-нибудь, что позволило бы нам отыскать обратную дорогу. Готов к дисциплинарному взысканию, если… ‒ Да полно вам. Что там было? ‒ Ногти, герр обелейтенант. Обрезанные человеческие ногти. Меня чуть не вырвало. ‒ И ничего больше? ‒ Ничего.
* * *
Райнхардт поднялся на мостик и топнул ногой по крышке люка: ‒ Закрыть! Люк захлопнулся, послышался звук защелки. Первым делом Райнхардт неторопливо раскурил трубку. Затем взобрался на место стрелка и проверил наполнение барабанных магазинов орудий. Они оказались полными. Бог-обманщик сидел на берегу среди скал, удобно оперевшись на одну из скальных стен. Теперь его рост был около четырех метров. Кожа его слегка светилась. И хотя он поминутно прилагал к лицу мокрый компресс, увлажняя большой платок в миске величиной с добрую ванну, никаких особых следов увечий на нем уже не наблюдалось. В данный момент он выглядел длинноволосым юношей с атлетически сложенной фигурой. Райнхард последовательно снял оба орудия с предохранителей и, вращая рукоятки приводов, стал поворачивать орудийную башню влево, в сторону собеседника. Затем опустил стволы эрликона так, чтобы проволочная окружность прицела встала точно посередине груди великана. ‒ Что вы делаете, капитан? ‒ спросил Локи бархатным голосом. ‒ Можешь понимать это, как попытку уровнять шансы. Я не обладаю божественными способностями, зато у меня есть спаренная двадцатимиллиметровая зенитная пушка, выстреливающая триста патронов в минуту из одного ствола. Патроны эти предназначены для уничтожения воздушных целей. Уверяю тебя, что с такого расстояния они разнесут в клочья все, что находится на берегу. Даже если ты и бессмертный, придется тебе собирать себя из крохотных кусочков. Достаточно мне надавить на эту педаль. Даже в падении. ‒ Да, я видел, что вы сделали с беднягой Эггдиром. Пусть он был не особо умен ‒ тем не менее, что-то превратило его в кучу снега в одно мгновение. Вы опасный боец, капитан. ‒ Только в том случае, когда кто-нибудь встает у меня на пути. ‒ Однако, у вас нет причин стрелять в меня. ‒ Ты использовал меня. Ты бог-обманщик, который уничтожит мир, развяжет вечную войну и погубит все живое. ‒ Разумеется. Но это лишь часть фактов. Это предсказание известно мне с рождения и все другие тоже о нем знали. И тем не менее, постоянно всячески мне досаждали. У всех здесь характеры не ангельские. Особенно, у асов. Вы даже не представляете, каково расти в подобном окружении. Ну, хорошо ‒ я им тоже досаждал, но только за тем, чтобы что-нибудь здесь пришло в движение. Мы ведь живем вместе уже почти пятьдесят тысяч лет. Я родился в конце палеолита. Еще в ледниковый период, можете вы это себе представить? В конце концов, я им был необходим. Когда им нужно было кого-нибудь обмануть, обокрасть, не заплатить кому-нибудь за его труд, именно я проделывал эти делишки. Потому что я злой. Понимаете? Вы видите этот парадокс? Доброму Одину захотелось иметь непреодолимую стену вокруг Асгарда ‒ и чем он искушает строителя? Прекрасной Фрейей! Потом, разумеется, он бежит ко мне с плачем: 'Сделай же что-нибудь! Не хочу, чтобы этот великан трахал мою Фрейю!' Сам он не может никого, извиняюсь за слово, облапошить. Для этого есть я ‒ злой бог-обманщик. Моя работа заниматься аферами. Это правда. Я ввергну в Рагнарок весь этот бордель. Вы видите, я абсолютно откровенен с вами. И я сделаю это, благодаря вам, ведь это вы освободили меня из оков. ‒ Ты как будто неплохо себя чувствуешь, ‒ кисло заметил Райнхардт. ‒ Я не успел еще сменить промокших ботинок и выпить чаю. А у тебя не только лицо зажило, но еще и сам вымахал на два метра с гаком. ‒ А, пустяки! Ведь я все-таки бог, несмотря ни на что! Хотя лицо у меня еще немного болит. А шрамы и отметины, наверное, останутся навсегда. Вы же видели в каком я был состоянии? Пытка продолжалась примерно с семисотого года. Тысяча двести сорок четыре года страданий! Если уж им вздумалось меня обезвредить, могли бы ведь обойтись и без яда, не так ли? Тем более, если они все из себя такие благородные. ‒ Однако, ты хочешь меня чем-то отблагодарить, я правильно понял? ‒ К чему эти намеки, капитан? Ведь это я предложил вам встретиться и поговорить ‒ разумеется, для того, чтобы оказать вам
* * *
‒ Говорите, яд стекал ему на лицо? ‒ спросил Френссен. Голова у него была забинтована, швы под глазом заклеены пластырем, а сам он весь дрожал от волнения. ‒ А женщина подставляла миску?! ‒ Именно это я вам и говорю. ‒ О Боже, господин оберлейтенант, вы хоть знаете, что вы наделали? ‒ Освободили человека, подвергавшегося пыткам, взывавшего о помощи, ‒ сухо ответил Райнхардт, набивая табаком трубку. ‒ Но ведь это был Локи! Локи! Бог-обманщик, который был закован в кандалы, чтобы избежать конца света и всеобщей гибели! Это он вызовет Рагнарок ‒ век тьмы и последней битвы, в которой погибнет все. Погибнут боги и целый мир погрузится во тьму! ‒ Жаль, но ничего не поделаешь. Это уже случилось. Не отчаивайтесь. Какое вам дело до конца света скандинавских богов? Нам бы только отыскать этот чертов Биврест и убраться отсюда. ‒ Господин оберлейтенант. Перехвачен радиосигнал! Очень мощный! Райнхардт бросился в центральный пост, перескакивая через несколько ступенек. ‒ Какая частота? ‒ Э… ‒ промямлил радиотелефонист. ‒ Передача идет на всех частотах. Звуковая. ‒ Включай громкоговоритель! Сперва затрещало, как потертая пластинка, потом раздался монотонный голос: 'Локи капитану ULF. Локи капитану ULF…'. ‒ Капитан ULF оберлейтенант Райнхардт на связи. Слушаю? 'Я хотел бы вас поблагодарить… Вы спасли меня. Мы можем поговорить?' ‒ Уже разговариваем. 'По-настоящему ‒ лицом к лицу. Я жду на берегу. Без радиопередатчика'. ‒ Господин оберлейтенант, не ходите! Это обманщик! Бог зла! ‒ У меня есть опыт общения с такими. Точно такой же субъект вешал мне Рыцарский крест на шею. Выхожу на мостик. Закрыть все люки. Вхожу в первую зенитную башенку. Если не отзовусь по внутренней связи ‒ значит, погиб. В таком случае, немедленно погружайтесь и выходите из залива. Вихтельман, принимайте командование. ‒ Да, герр оберлейтенант…. Мы заглянули в те сундуки. Под мою ответственность. Я надеялся найти карты или еще что-нибудь, что позволило бы нам отыскать обратную дорогу. Готов к дисциплинарному взысканию, если… ‒ Да полно вам. Что там было? ‒ Ногти, герр обелейтенант. Обрезанные человеческие ногти. Меня чуть не вырвало. ‒ И ничего больше? ‒ Ничего.
* * *
Райнхардт поднялся на мостик и топнул ногой по крышке люка: ‒ Закрыть! Люк захлопнулся, послышался звук защелки. Первым делом Райнхардт неторопливо раскурил трубку. Затем взобрался на место стрелка и проверил наполнение барабанных магазинов орудий. Они оказались полными. Бог-обманщик сидел на берегу среди скал, удобно оперевшись на одну из скальных стен. Теперь его рост был около четырех метров. Кожа его слегка светилась. И хотя он поминутно прилагал к лицу мокрый компресс, увлажняя большой платок в миске величиной с добрую ванну, никаких особых следов увечий на нем уже не наблюдалось. В данный момент он выглядел длинноволосым юношей с атлетически сложенной фигурой. Райнхард последовательно снял оба орудия с предохранителей и, вращая рукоятки приводов, стал поворачивать орудийную башню влево, в сторону собеседника. Затем опустил стволы эрликона так, чтобы проволочная окружность прицела встала точно посередине груди великана. ‒ Что вы делаете, капитан? ‒ спросил Локи бархатным голосом. ‒ Можешь понимать это, как попытку уровнять шансы. Я не обладаю божественными способностями, зато у меня есть спаренная двадцатимиллиметровая зенитная пушка, выстреливающая триста патронов в минуту из одного ствола. Патроны эти предназначены для уничтожения воздушных целей. Уверяю тебя, что с такого расстояния они разнесут в клочья все, что находится на берегу. Даже если ты и бессмертный, придется тебе собирать себя из крохотных кусочков. Достаточно мне надавить на эту педаль. Даже в падении. ‒ Да, я видел, что вы сделали с беднягой Эггдиром. Пусть он был не особо умен ‒ тем не менее, что-то превратило его в кучу снега в одно мгновение. Вы опасный боец, капитан. ‒ Только в том случае, когда кто-нибудь встает у меня на пути. ‒ Однако, у вас нет причин стрелять в меня. ‒ Ты использовал меня. Ты бог-обманщик, который уничтожит мир, развяжет вечную войну и погубит все живое. ‒ Разумеется. Но это лишь часть фактов. Это предсказание известно мне с рождения и все другие тоже о нем знали. И тем не менее, постоянно всячески мне досаждали. У всех здесь характеры не ангельские. Особенно, у асов. Вы даже не представляете, каково расти в подобном окружении. Ну, хорошо ‒ я им тоже досаждал, но только за тем, чтобы что-нибудь здесь пришло в движение. Мы ведь живем вместе уже почти пятьдесят тысяч лет. Я родился в конце палеолита. Еще в ледниковый период, можете вы это себе представить? В конце концов, я им был необходим. Когда им нужно было кого-нибудь обмануть, обокрасть, не заплатить кому-нибудь за его труд, именно я проделывал эти делишки. Потому что я злой. Понимаете? Вы видите этот парадокс? Доброму Одину захотелось иметь непреодолимую стену вокруг Асгарда ‒ и чем он искушает строителя? Прекрасной Фрейей! Потом, разумеется, он бежит ко мне с плачем: 'Сделай же что-нибудь! Не хочу, чтобы этот великан трахал мою Фрейю!' Сам он не может никого, извиняюсь за слово, облапошить. Для этого есть я ‒ злой бог-обманщик. Моя работа заниматься аферами. Это правда. Я ввергну в Рагнарок весь этот бордель. Вы видите, я абсолютно откровенен с вами. И я сделаю это, благодаря вам, ведь это вы освободили меня из оков. ‒ Ты как будто неплохо себя чувствуешь, ‒ кисло заметил Райнхардт. ‒ Я не успел еще сменить промокших ботинок и выпить чаю. А у тебя не только лицо зажило, но еще и сам вымахал на два метра с гаком. ‒ А, пустяки! Ведь я все-таки бог, несмотря ни на что! Хотя лицо у меня еще немного болит. А шрамы и отметины, наверное, останутся навсегда. Вы же видели в каком я был состоянии? Пытка продолжалась примерно с семисотого года. Тысяча двести сорок четыре года страданий! Если уж им вздумалось меня обезвредить, могли бы ведь обойтись и без яда, не так ли? Тем более, если они все из себя такие благородные. ‒ Однако, ты хочешь меня чем-то отблагодарить, я правильно понял? ‒ К чему эти намеки, капитан? Ведь это я предложил вам встретиться и поговорить ‒ разумеется, для того, чтобы оказать вам