плазмы. И тут я вспомнил загадку, которую нам загадал учитель философии: «Вы идете по равнине и вдруг натыкаетесь на стену. Она тянется бесконечно вверх, бесконечно вниз, бесконечно влево и бесконечно вправо. Что это?»

Стоя на вершине геодвигателя, я пересказал эту загадку учительнице Син — любопытно, что она ответит? При одном только воспоминании о разгадке я содрогнулся.

Госпожа Син стояла рядом со мной, обдумывая ответ. Через некоторое время она смущенно помотала головой.

Наклонившись поближе, я прошептал ей на ухо ужасный ответ:

— Смерть.

Несколько секунд она молча смотрела на меня, а потом вдруг обняла и крепко прижала к себе. Глядя через ее плечо, я видел множество высоченных металлических пиков, вырастающих из окутанной туманом земли далеко внизу. Их ряды тянулись во всех направлениях насколько хватало глаз, и каждый пик излучал колонну яркой плазмы. Картина походила на гигантский косой космический лес, протыкающий верхушками дрожащее небо.

После экскурсии на геодвигатель мы поехали к океану. Стоя на берегу, мы смотрели на вершины погруженных в воду небоскребов — при отливе те поднимались над волнами. Белопенные потоки водопадами выливались из окон.

В те времена Стартовая Эпоха только-только подошла к концу, оставив по себе ужасающие последствия. Приливы, участившиеся под действием геодвигателей, поглотили две трети городов Северного полушария; затем вследствие глобального повышения температуры растаяли полярные льды, и наводнения превратились в настоящий потоп, который охватил и Южное полушарие. Тридцать лет назад мой дед стал свидетелем гигантских стометровых волн, обрушившихся на Шанхай. Даже сейчас, когда он говорит об этом, у него такой взгляд, будто он пытается рассмотреть что-то, отстоящее от нас на тысячу километров.

Наша планета изменилась до неузнаваемости еще до того, как отправилась в странствие. Кто знает, какие трудности ожидают нас в долгом путешествии по космосу?

На берегу мы сели на архаичное устройство, которое называлось «судно». Мы удалялись от побережья, и геодвигатели все больше и больше уходили в даль. Прошли сутки, и они совсем скрылись с глаз. Океан перед нами был как бы разделен на две разноцветные части: на западе его окрашивало лазурное свечение геодвигателей, на востоке вода мерцала розовым под лучами солнца. Мы плыли прямо по сверкающему шву, где на поверхности океана встречались два цвета. Это было по-настоящему изумительное зрелище. По мере нашего продвижения лазурный свет медленно угасал, а розовый разгорался. По судну начало распространяться беспокойство. Нас, детей, попросили уйти с палубы. Мы укрылись в трюме и плотно задраили иллюминаторы.

* * *

Прошли сутки, и настало мгновение, которого мы страшились больше всего. Все собрались в большой каюте, использовавшейся в качестве классной комнаты, и учительница Син объявила:

— Ребята, сейчас мы пойдем и посмотрим восход Солнца.

Никто не шевельнулся; все смотрели на нее с недоверием. Учительница несколько раз призвала нас идти с ней, но мы отказывались двигаться с места.

Видя наш страх, другой учитель сказал госпоже Син:

— Вот видите. А ведь я говорил: кругосветное путешествие нужно совершать еще до того, как ученики начнут изучать современную историю. Тогда им было бы легче адаптироваться.

— Не так-то это просто, — ответила госпожа Син. — Они всё узнают от окружающих задолго до того, как мы начинаем учить их современной истории. — Тут она обратилась к старостам класса: — Ребята, ступайте первыми и не бойтесь. Когда я была маленькой девочкой, я очень волновалась перед своим первым рассветом — в точности, как вы сейчас. Но все прошло замечательно.

Мы поднялись из-за парт и один за другим потянулись к двери. Шагая вперед, я почувствовал, как мою руку сжала чья-то холодная и влажная ладошка. Я посмотрел вниз и увидел, что это рука Лин.

— Мне страшно, — прошептала Лин дрожащим голоском.

— Мы же видели Солнце по телевизору. Тут будет точно так же, — уверил я ее.

— Как это — «так же»? — усомнилась она. — Разве увидеть змею по телику то же самое, что увидеть живую змею?

Секунду я подыскивал нужные слова, но потом решил не возражать.

— Ладно, по-любому, пошли, а то нам снизят оценку за этот курс.

Мы с Лин, крепко держась за руки, выбрались на палубу вместе с другими детьми. Так, трясясь от страха, мы и встретили наш первый рассвет.

— Подумайте-ка вот о чем, — проговорила учительница Син. — Мы начали опасаться нашего светила всего три или четыре столетия назад. До этого человечество его не боялось. Все обстояло как раз наоборот: люди поклонялись и возвеличивали Солнце. В то время Земля еще вращалась, и, видя каждый день, как оно всходит и заходит, люди приветствовали рассвет и восхваляли красоту заката.

Все время, пока мы стояли на носу и смотрели, учительница Син была с нами. Когда первые лучи вспыхнули над горизонтом, ветер разметал ее длинные волосы, и одно мгновение я не мог избавиться от мысли, что на судно дохнуло какое-то неведомое морское чудище.

И вот наконец мы увидели тот леденящий душу огонь. Сначала это была лишь точка света на горизонте, которая быстро превратилась в дугу. Дуга непрерывно расширялась. У меня перехватило дыхание, и я почувствовал, как мое сердце сдавливают тиски ужаса. Мне казалось, что палуба под ногами исчезла. Я вообразил, будто падаю в водяную бездну, и в самом деле рухнул на палубу. Лин тоже упала, ее хрупкая фигурка приникла к моему дрожащему телу. Остальные ребята, другие люди, весь мир, — все упали.

И тут я опять вспомнил загадку.

Тогда, в классе, услышав ее впервые, я спросил учителя философии, какого стена цвета.

Он сказал:

— Наверно, черного.

Ответ показался мне странным. Я всегда думал, что стена смерти должна сиять. Вот почему, увидев стену из плазмы, я вспомнил о ней. В ту эпоху смерть больше не была черной — она представлялась сверкающей вспышкой. Потому что мир, по предположениям, должен был испариться в результате солнечной вспышки.

Три века назад астрофизики обнаружили, что процесс превращения водорода в гелий внутри Солнца резко ускорился. Ученые запустили более 10 000 зондов прямо в Солнце. В конечном итоге им удалось разработать точную математическую модель, описывающую наше светило. С помощью этой модели суперкомпьютеры рассчитали, что в своей эволюции Солнце подошло к границе главной последовательности, что его гидростатическое равновесие скоро нарушится. Предполагалось, что пройдет совсем немного времени, и термоядерная реакция распространится по всему Солнцу, что приведет к бесконтрольному взрыву —