сейчас комаров в дело не употребить, то там останется только один, а уж его-то беречь смысла не имело. Он выбил затычку и наклонил бочку так, словно собирался выплеснуть из неё то, что держалось внутри. Избор совал с пояса бездонное ведерко.
— Все у нас получится. Давай!
Ведро смотрело на город, на далекую лиловую точку. Комариный рой из дырки втягивался в ведро и пропадал где-то там…
И в этот миг Солнце зашло, и темнота обрушилась на мир.
— Все? — крикнул Избор. Вместо ответа Гаврила сбросил бочку вниз. Она мелькнула и пропала на фоне темной земли.
— Успели? Как думаешь?
Гаврила пожал плечами, но сообразив, что в темноте его не видно, сказал:
— Хотелось бы…
— Спускаемся….
Лететь ночью они не рискнули, да и смысла не имелось. Если там случилось то, на что они надеялись, то оно уже случилось. Если нет — то нет. А свернуть в темноте голову, чтоб узнать то, что теперь не исправишь, не хотелось. Это удача все списывала, а неудача выставляла новую заботу. Кому, как не им придется исправлять собственные ошибки?
… Нетерпение подняло их на ноги задолго до рассвета. Дождавшись восхода солнца они, оседлав ковер, двинулись вдоль дороги. Тут все дороги вели в одно место — к Киеву, а направление Гаврила помнил. Они не пролетели и пары поприщ, как на дороге показался отряд. Изнывая от неизвестности, Гаврила и Избор рванули к людям. Увидев ковер отряд, ощетинился копьями, но Гаврила замахал руками, заорал, и его узнали. К счастью во главе отряда ехал Васька Баниш. С откровенным любопытством разглядывая ковер, тот спросил: — В колдуны записался? Гаврила ухмыльнулся. Конечно, не каждому так вот как ему повезло в жизни — взять да покататься на ковре-самолете. — Так… Одолжил по случаю. Он похлопал по ковру, как похлопал бы по крупу понравившуюся лошадь. — В Киеве что? Какие новости? Васька улыбнулся. — Хорошие. Хорошие новости! — Князь? — Живой и здоровый… И дрянь, что вокруг терема рассосалась. Сейчас дружину собирает — Степь зашевелилась, я слышал. — Сама? — спросил Избор, переглядываясь с Гаврилой. — Что? — Дрянь лиловая как рассосалась? — Если б своими глазами не видел бы — не поверил! — Мы поверим, — еле сдерживая нетерпение бросил Масленников. — Что там случилось? — Чудо! Истинно чудо! Баниш был из христиан и поэтому широко перекрестился, закатив глаза к небу. — Сперва волхвы наши вокруг стояли, ждали чего-то и вдруг, когда уж и солнце-то почти закатилось — комары. Бессчетное число комаров и прямо в княжеский терем! Словно толстое бревно прилетело откуда-то с неба, чтоб разбить колдовство. Это было… Он замолчал. Воину не хватало слов, чтоб описать то, что видел. — И? — поторопил его Гаврила. — Дальше что? Нужного слова Баниш так и не подобрал. — Ничего. Все это вспыхнуло, но тут же пропало. Масленников и Избор ошеломлено переглянулись. Не получилось? Но как тогда понимать… — А через какое-то время прилетела на двор… Он задумался, снова подбирая слова. Подобрал. Привычное. — Скатерть, наверное… А оттуда вышла девушка… Красивая как… Он теперь и не пытался подобрать нужное слово. Не нашлось у воина таких слов. — Знаем, — остановил его потуги Избор. — Дальше-то что? — Она только коснулась марева и — все… Гаврила опустился на ковер и закрыл глаза. До него долетали отдельные слова Васьки. «Огнем горело…» «Гром грянул…», «Сползло да окутало…». Но громче всего в голове звучал голос Белояна. — Первая любовь… Не слова более не говоря Гаврила направил ковер к Киеву. Там их ждали друзья. И, конечно, новая служба….
КОНЕЦ.
… Нетерпение подняло их на ноги задолго до рассвета. Дождавшись восхода солнца они, оседлав ковер, двинулись вдоль дороги. Тут все дороги вели в одно место — к Киеву, а направление Гаврила помнил. Они не пролетели и пары поприщ, как на дороге показался отряд. Изнывая от неизвестности, Гаврила и Избор рванули к людям. Увидев ковер отряд, ощетинился копьями, но Гаврила замахал руками, заорал, и его узнали. К счастью во главе отряда ехал Васька Баниш. С откровенным любопытством разглядывая ковер, тот спросил: — В колдуны записался? Гаврила ухмыльнулся. Конечно, не каждому так вот как ему повезло в жизни — взять да покататься на ковре-самолете. — Так… Одолжил по случаю. Он похлопал по ковру, как похлопал бы по крупу понравившуюся лошадь. — В Киеве что? Какие новости? Васька улыбнулся. — Хорошие. Хорошие новости! — Князь? — Живой и здоровый… И дрянь, что вокруг терема рассосалась. Сейчас дружину собирает — Степь зашевелилась, я слышал. — Сама? — спросил Избор, переглядываясь с Гаврилой. — Что? — Дрянь лиловая как рассосалась? — Если б своими глазами не видел бы — не поверил! — Мы поверим, — еле сдерживая нетерпение бросил Масленников. — Что там случилось? — Чудо! Истинно чудо! Баниш был из христиан и поэтому широко перекрестился, закатив глаза к небу. — Сперва волхвы наши вокруг стояли, ждали чего-то и вдруг, когда уж и солнце-то почти закатилось — комары. Бессчетное число комаров и прямо в княжеский терем! Словно толстое бревно прилетело откуда-то с неба, чтоб разбить колдовство. Это было… Он замолчал. Воину не хватало слов, чтоб описать то, что видел. — И? — поторопил его Гаврила. — Дальше что? Нужного слова Баниш так и не подобрал. — Ничего. Все это вспыхнуло, но тут же пропало. Масленников и Избор ошеломлено переглянулись. Не получилось? Но как тогда понимать… — А через какое-то время прилетела на двор… Он задумался, снова подбирая слова. Подобрал. Привычное. — Скатерть, наверное… А оттуда вышла девушка… Красивая как… Он теперь и не пытался подобрать нужное слово. Не нашлось у воина таких слов. — Знаем, — остановил его потуги Избор. — Дальше-то что? — Она только коснулась марева и — все… Гаврила опустился на ковер и закрыл глаза. До него долетали отдельные слова Васьки. «Огнем горело…» «Гром грянул…», «Сползло да окутало…». Но громче всего в голове звучал голос Белояна. — Первая любовь… Не слова более не говоря Гаврила направил ковер к Киеву. Там их ждали друзья. И, конечно, новая служба….
КОНЕЦ.