отражала все ту же кожу с яркими веснушками. Серебро поражало своей беспристрастностью, оно не отражало только нечисть.

«Хотя, — голос в голове решил уточнить, — нечисть себя в зеркалах прекрасно видит».

Не знаю, нет знакомой нечисти.

«А дэя Линт»? — голос не унимался.

Нет, её все в зеркалах видят. Может это миф?

«Про нечисть с зеркалами или про хозяйку замка»? — от хулиганского высказывания уголки губ отражения дрогнули в намеке на улыбку.

Я еще раз оглядела себя. Симпатичная. Темно русая коса. Аккуратные ушки, слегка удлиненные сверху, показывали отдаленное родство с ушедшими, но этим никого не удивишь. Ровные зубы с хорошим цветом. Серовато-зелёные глаза с карим ободком. Нос, ну что нос — не пуговка, не крючок, слегка вздернут. В целом не плох конечно, если голову наклонить вперед, так вообще, то что надо, только взгляд исподлобья получается. Ладно — хороший нос. Но эти веснушки!

— Алатана! — донеслось из коридора.

Рука сама собой потянулась к медальону Светлого. Как? Вот, как она это делает? Стоило только проскочить мысли про дэю Линт, она тут как тут.

— Алатана! Вот ты где. Готовься к уроку. Шанти вернулся с прогулки, и прошу, не переусердствуй со своей грамотой, мой сын жаловался на боль в руке после твоих заданий. Не знаю, как можно так загонять бедного ребёнка. Сколько же он тут пишет.

— Дэя, я задаю по одному листу, — теперь сложить руки под передник и глаза вниз. Вниз, она не любит когда смотрят прямо. — дэй Эгра рассказывал, что с первых же занятий он писал по два полных листа заданий.

— Забыла, кто ты? — глаза благородной дэи блеснули фиолетовыми искрами. — Выучилась грамоте — стала свободной? Зря покойный муж мой, да будут щедры поля Светлого душе его, отправил тебя в Академию. Учёная вилланка, посмешище.

Резко развернувшись, глава семейства Клобак вышла из классной комнаты. Ох, пронесло. Хоть дара в семье Клобак был самый мизер, всё равно, получать пощёчины невидимой ладонью — приятного мало. По руке хотя бы видно, с какой стороны последует удар. Не то, что с помощью дара, а ведь до этого, судя по фиолетовым бликам в глазах, оставался миг. Спасибо Светлому за самообладание и жадность дэи. Не стала тратить накопленные искры на наказание. Я вздохнула, отгоняя видения мотыляющейся головы конюха, недостаточно тщательно почистившего коня старшего сына, дэя Эгра. И эта застывшая ухмылка с глазами цвета силы. Говорят, в тот день дэй извел дара на месячный накопитель. Через год с небольшим ему восемнадцать, он вступает в права наследования. Барон дей Эгра Клобак. Светлый сохрани.

Дверь открылась, впуская младшего брата будущего барона — восьмилетний Шантар Клобак собственной капризной персоной.

— День добрый, дей Шантар, сегодня мы потренируемся в начертании петель. Очень важно разделять петли на большие и малые. — я подошла к доске и мелом вывела петлю под нацарапанной строкой. — Важен правильный наклон, изящность закругления и ширина петли.

Открыв писчий набор, я, со всевозможным подобострастием, подала перо и чашечку с чернилами надутому дитяти.

— Возьмите лист бумаги. Сегодняшний урок заключается в заполнении всех строк этими петлями. — не нравится мне эта проказливая гримаса на лице ученика. — Возьмите перо как мы с вами учили. Осторожно окуните в чернила, обождите скатывания лишних капель. И вот так.

Пухлые ручонки сграбастали перо, окунули его в плошку, застыли на мгновение и резко дернули кончиком пера по краю чернильницы. Миг и чернила полностью залили белый лист.

Вздохнув, я достала пузырёк с чернилами:

— Ничего страшного, дэй Шантар. Я в бытность своего обучения часто проливала чернила.

«Ага, пять медных монет за пузырёк, при стипендии в пятнадцать». — педантично уточнил Голос.

— Возьмите чистый лист, начнем сначала. А испорченный, — «Один медяк за пачку в десять листов», — мы осторожно уберём.

— Алатана, ты сказала, что сегодняшний урок в заполнении одного листа твоими петлями. — улыбнулся несносный мальчишка.

— Все верно, ваша матушка просила вас сильно не утруждать. — с некой настороженностью подтвердила я.

— Ну так я закончил, — победно ухмыльнулся ученик. — обидно конечно, что при начертании последней петли чернила залили весь лист. Ты же видела, какие изящные закругления у меня получались, с каким правильным наклоном. Матушка была бы так горда за меня.

— Нет, сегодняшний урок в сделаете полностью. — никак не доходило до меня коварство высокородного отпрыска.

— Нет, я закончил с уроком. А то ведь залить лист чернилами могла и ты. — бросил младший Клобак, направляясь к выходу. — И, кстати, ты ещё похвалишь меня за усердие перед матушкой, или я скажу Эгре, что ты освободилась и спрашивала его.

Обидно рассмеявшись, дэй Шантар Клобак, чтоб приснился ему Тёмный, закрыл дверь в классную комнату. Восемь с хвостиком лет, что б он понимал?

«Хотя, по всему видно, он прекрасно знает, как ты боишься его старшего брата». — собеседник из Голоса на редкость нудный. Просто Шантару, в силу возраста, ещё невдомёк, почему я его боюсь.

Родилась я почти семнадцать лет назад, тут же, в замке барона дэя Гролла Клобак. Когда дэя Линт Клобак понесла от барона первенца, она отказала ему в супружеском ложе, из страха за плод. Но дэй Гролл, как единовластный хозяин окрестных деревушек, двух озёр, реки и куска леса, в смирении плоти не преуспел. И через месяц после рождения первенца — Эгры Клобак, родилась я. Дочь личной белошвейки дэи Линт. Отец неизвестен. Какой-то наёмник, говорили, отводя глаза, подруги матери. Сама мать мне ничего не говорила. Она молча скончалась, когда мне исполнилось три года и я её совершенно не помню. Я осталась жить в замке, в чёрной половине, со слугами. Воспитывали меня те, кто в данный момент были свободны от дел. Или никто, когда заняты были все. А моё сходство с бароном объясняли кто чудом, мол, дар семейства Клобак при рождении первенца преобразил множество детей в чреве матери (нас, таких похожих, шесть штук одногодок в деревеньке бегало). Кто неисповедимыми планами Светлого. Самое главное было не попадаться на глаза жене барона, дэе Линт. По совести говоря, барон нас по-своему любил. Нет, он не носил нас на руках, как своего первенца, не задаривал игрушками. Но у нас всегда была одежда, не новая, но была, и мы всегда могли свободно поесть в замковой кухне. Не разносолы, но могли. А меня, как старшую из незаконнорожденных, и, к тому же, оставшуюся без матери, барон называл командиром бастард-взвода. Мы и были маленьким таким воинским подразделением диверсантов. Где пробежит кошка с привязанной к хвосту погремушкой, где ручка ворота на