целиком, но за каждого из них враг потерял не меньше троих бойцов.

Размен, вроде бы, не самый лучший, но авангард состоял из потворов и полукровок целиком. Командный состав и незаменимые магические специалисты. Это в рукопашном бою они выигрывали у степняков, а вот пушечная картечь рубила их так же хорошо, как и любых других врагов.

Число флагов над основным лагерем противника за эту ночь уменьшилось едва ли не втрое. Очаровательная маленькая подсказка о том, насколько эффективно мы поработали на самом деле.

Тупая боль в заднице служила молчаливым напоминанием, что всё могло сложиться куда хуже. Ничего серьёзного, просто здоровенный синяк и неглубокие многочисленные щепки под кожей, но болело это всё жутко. Новый приклад мне вырезали не хуже старого, по дереву Азик работал не хуже, чем по железу, но вот осадочек некоторый остался. Да и дробовик так и остался где-то под трупами. Хотелось верить, что его пока что не отыскали.

Никаких серьёзных подвижек в лагере противника не произошло. Я ждал, что за ночь к передней линии укреплений притащат осадные пушки, хотя бы часть фургонов и основную массу наёмников.

Этого так и не случилось. Остатки вражеского командования уже не могли заставить своих подчинённых это сделать — или не хотели. За ночной бой они потеряли не меньше пары сотен бойцов.

У каждого из наёмников теперь имелось как минимум одно тягостное воспоминание о мёртвом товарище, и оно парализовало их активность куда эффективнее нашего реального сопротивления.

Движение на периметре их лагеря привлекло моё внимание. Я поднял монокуляр и увидел нескольких всадников. Безоружных, но с флагом.

— Это чего? — я передал монокуляр Витошу. — Они что, разговаривать хотят?

— Похоже на то, — юноша с удивлением смотрел на переговорщиков. — Там потвор, два командира наёмников и какой-то инженер.

— Пушкарь, наверное, — я усмехнулся. — Подозреваю, будет грозиться техническим превосходством. Распорядись там, пусть их пропустят на середину поля. Мы с ними поговорим. И позови к нам туда Иргу, если она в состоянии. Будет ловить их на вранье.

Мы выехали навстречу переговорщикам как раз вовремя, чтобы успеть встретиться посреди нейтральной территории. Оружия у них при себе не было, но во избежание проблем я позвал всех уцелевших стрелков из штуцеров. Сейчас они дежурили на второй линии укреплений — просто на всякий случай.

Насколько я успел заметить, вторая сторона решила подстраховаться тем же образом.

Парламентёры неторопливо двигались к нам. Выглядели они для настолько бесталанных вояк на удивление самоуверенными.

— Да они же не сдаваться едут! — понял я. — Они действительно считают, что этой ночью победили!

— Правда? — удивился Витош. — Тогда их ждёт сюрприз.

— Это уж точно, — я злорадно ухмыльнулся. — И ещё какой.

Всадники неторопливо подъехали к нам.

— Кто у вас главный? — потвор обвёл нашу троицу взглядом, не в силах выбрать между Витошем и мной. Иргу за человека он и вовсе не считал.

— Я, — прекратил я его мучения. — И я согласен.

— Да? — такого начала разговора потвор не ожидал.

— Да, — невозмутимо подтвердил я. — Простые бойцы оставляют себе ножи, командиры — всё холодное оружие и один пистолет с десятью выстрелами. Пушки остаются в распоряжении владельцев, порох и свинец — нет. Всё, кроме недельного запаса продуктов конфискуется. Лошади — одна на командира. И мы не отвечаем за вашу безопасность на всём пути на запад, хотя и воздержимся от нападений.

— Ты что, смеешь выдвигать нам требования? — потвор не выдержал. Его плоть взбугрилась плохо сдерживаемой трансформацией. — Сейчас?

Ирга прыснула в кулак. Витош тщетно сдерживал улыбку. Я пытался не кривиться от боли в заднице, но получалось у меня плохо. Следовало вбросить что-то короткое, отрезвляющее и максимально доступное, только вот что?

Решение пришло само. Точнее — приехало.

— Обернитесь, — буднично предложил им я.

Облако пыли на горизонте сейчас уже не вызывало ни малейших сомнений. Ни в том, что это, ни в том, кто это.

— Сколько там у вас наёмников, полторы тысячи? — ехидно переспросил я. — А это — армия здешнего хана. Вы как, предпочитаете сдаться мне, или попробовать отбиться на два фронта от нескольких тысяч крайне злых кочевников?

Потвор запрокинул голову и заорал.

Понимал я его со второго слова на третье, западный говор и язык степей между собой различались больше польского и русского, но какофония сигналов из лагеря наёмников двояких трактовок уже не допускала.

Наёмники торопились сдаться.