она у трех вокзалов проституцией подрабатывала, была неоднократно бита, доставлялась в кутузку.

— И посему на вид ей лет семьдесят, да?

— А вот и нет. Я же говорю, что она чокнутая. По деревне всегда ходила, как манекенщица. Дорогие духи, помада, туфли… В таких туфлях — по лужам, по грязи. Говорила всем, что ее обещает взять на работу сам Слава Зайцев, модельер который. Впрочем, могла и про Диора сказать: состояла на учете в психдиспансере.

— Фотография есть?

— Естественно. Вот, полюбуйтесь, не королева красоты, но и не Баба Яга. Она, кстати, любила фотографироваться, видно, все деньги, заработанные на панели, тратила на помаду и фотосалоны.

Чехотный посмотрел на снимок. Ничего схожего с Макаровой.

Вадик продолжал рассказывать:

— Гагаева могла возвращаться домой или автобусом, или электричкой. И так, и этак до деревни еще надо топать лесом, от автобуса — по грунтовке, от электрички — тропой. Но ее так исходили, что она как аллейка. Мы проверили: ничего похожего на захоронения не нашли. В моргах московских тоже ее не оказалось. Так что, скорее всего, уехала во Францию, на фестиваль моды, — он улыбнулся своей шутке. На руках у нее в тот день было сто десять тысяч плюс пять долларов. Тысячи — отца, доллары — ее.

Глаза Гагаевой сразу выдают болезнь — плавающие глаза, не сосредоточенные. Белые волосы. Это пока единственное, что роднит ее с Тамарой Алексеевной. Теперь надо узнать вес, рост, размер ноги, что там у нее с зубами было… Да многое надо узнать.

— Что еще в тех же числах интересного у вас было? Больше никто не пропадал?

— Нет. Ну, если не считать двух бычков из колхозного стада…

* * *

Гагаева Полина Владимировна была на два сантиметра ниже Макаровой, обувь носила на размер меньше, наверняка время от времени мучилась зубной болью: пломбированы два зуба.

Теперь эксперты должны были решить, кто же сгорел в машине. Чехотный ненавидел процедуру эксгумации тела и всю бумажную канитель, предшествующую ей.

Макарову он не стал объяснять причину.

— Олег Иванович, не будете возражать? Надо…

— Надо так надо, — только и ответил тот.

Глава 18

— Нет, я сегодня не могу, — сонно ответил Рамазан. — День по минутам расписан. Ты позвони мне завтра с утра, и может быть…

— Думаешь, я хочу встретиться с тобой для того, чтобы рубль выпросить? — зло спросил Макаров. — Ты газеты сегодняшние читал?

Одна из них лежала сейчас перед Олегом. В ней — небольшая заметка о ночном происшествии.

«Кровавыми разборками в Москве уже никого не удивишь, а эта история заслуживает нашего внимания лишь потому, что „героем“ ночной драмы стал телохранитель одного высокопоставленного лица, фамилии которого до уточнения некоторых фактов мы пока не называем.

Патрульная машина вневедомственной охраны проезжала как раз улицей Кубанской, когда там прогрохотал взрыв. На месте происшествия милиционеры увидели окровавленного человека, который скончался на их глазах, — взрыв неустановленного характера буквально опалил его лицо и грудь. Рядом лежал еще один пострадавший, но уже от газового оружия. Органам правопорядка он хорошо знаком как член так называемой восточной группировки. Что связывало телохранителя государственного мужа с бандитом, покажет следствие».

Рамазан даже если и не читал эту заметку, то наверняка уже знал о том, что произошло ночью. Он чуть помолчал, потом ответил:

— Думаю, наши фамилии в прессе не появились, так?

— «Наши» — неверно сказано, — ответил Макаров. — Моя не появится. Твоя — может. Газа нахватался Николай Каширин, сподвижник твоего Шунта. Может, лично вы с Кашириным и незнакомы, но за последние дни он о тебе очень даже много слышал. Ладно, коль нет у тебя времени на разговоры, то отложим их.

— Постой, — Рамазан выговорил это поспешно, словно боясь, что Олег бросит трубку. — Приезжай прямо сейчас. Ты откуда звонишь, чтоб машину подослать?

— В гостинице разговора не получится. Я жду тебя у троллейбусной остановки на проспекте Андропова. Там хорошо — ветрено и просторно.

— Но я действительно спешу, меня ждут в Белом доме, а это не шутка…

— Тогда прощай.

— Хорошо, выезжаю.

* * *

Бетонные плиты и худенькие черные деревца-подростки — невеселый антураж для душевных разговоров. Впрочем, разговор и не намечался быть душевным.

Хмурый Рамазан оглядел ряд мокрых скамеек:

— Здесь даже сесть негде.

— Прогуляемся, это полезно.

Сухой северный ветер кололся редкими снежинками, рваный пластиковый пакет, зацепившись за куст, трещал так, что ныли барабанные перепонки. Рамазан зло сорвал его и бросил в сторону. Пакет тотчас нашел другой куст и продолжил свою ужасающую музыку.

— Уже не торопишься? — спросил Макаров.

Тот неопределенно пожал плечами.

— Что там, в наших верхах, серьезный вопрос решался? Или это секрет?

— Серьезный для меня, — сказал Рамазан.

— Что, коммерсантам разрешат скупать оружие и продавать его на юге?

Рамазан словно не услышал иронии во фразе Макарова.

— Речь идет не о Юге, а о Западе. Как тянуть туда нефтепровод: через Чечню или в обход.

— А тебе не все равно?

— Мне все равно как. Главное — чтоб я был поближе к этой трубе.

— Но у тебя много конкурентов, и они только и ждут, чтоб подсидеть друг друга, так? Компромат копают, грехи чужие ищут…

Рамазан остановился:

— Если ты, Олег Иванович, считаешь грехом мою давнюю коммерческую деятельность, то можешь прямо сейчас собирать пресс-конференцию и трубить о ней на всю Россию. У тебя же нет никаких фактов на руках! С тем же успехом можешь обвинять меня и в убийстве твоей жены. Что ты имеешь на руках? Старые листовки времен Карабаха? А как доказать, что это я их выпускал? Тем более что это действительно не я…

— Мы встретились по поводу задержания Каширина, — напомнил Макаров.

— И что нам Каширин?

— Раз ты ради него приехал сюда, а не в Белый дом, значит, он для тебя что-то да значит.

— Лично он — ничего. — Рамазану, наверное, было зябко в дорогом кашемировом пальто, он нахохлился, как воробей. — Я не из-за него приехал, а из-за тебя. Я так и не смог понять, какие силы стоят за тобой, — времени мало было для этого.

— Большие силы, — сказал Макаров.

Рамазан кивнул:

— Да, вы многое успели сделать. Признаюсь, с Шунтом… — он бросил быстрый взгляд на Олега, — и с прочими у меня не все гладко, тут можете меня подловить, так что давайте торговаться. Я хочу, чтоб Каширин молчал. Что хотите со своей стороны вы?

«Однако! — подумал Макаров. — Кавказец даже допускает, что я как-то могу повлиять на Каширина. Что ж,