около 6000 м. Судя по аэрофотоснимкам, оно занимает огромную площадь (15х3 км) и во все стороны обрывается мощными сбросами. Надо сказать, что на этом плато никто никогда не был, и оно представляло собой некоторую географическую загадку. Поэтому неудивительно, что мы очень обрадовались, когда во время предыдущего разведывательного выхода неожиданно обнаружилось, что в сторону одного из верхних притоков ледника Беляева с плато спускается ледник, очень крутой, но, по-видимому, все-таки проходимый. Для разведки этого пути и была направлена наша тройка.

  Прежде всего, следовало выяснить, насколько предполагаемый маршрут безопасен. День наблюдений показал, что, хотя на пути наверх есть пояса ледовых сбросов, но обвалы идут слева и справа, почти не задевая центра. Рано утром следующего дня Кот и Саша отправились вверх по намеченному пути, а я остался внизу как наблюдатель. К обеду погода резко испортилась, я ребят уже совершенно не видел и начал было беспокоиться, но тут они неожиданно возникли из белого марева и вскоре я смог их накормить и напоить.

  На мой вопрос «Далеко ли поднялись?» они ответили: «Прошли примерно четверть подъема, путь в принципе есть, но лед крутой, работы много и потребуется много крючьев. Так что сейчас уходим вниз, захватим все, что необходимо, и через один-два дня выйдем на маршрут уже по-серьезному».

Мы быстро собрались и пошли вниз в наилучшем настроении от радостной перспективы пройти интереснейшей маршрут, который может стать основным для всей нашей экспедиции, Но вдруг, совершенно неожиданно, где-то далеко внизу, неподалеку от лагеря на Сурковой поляне, мы увидели взлетевшую в небо красную ракету — тревога, что-то случилось, всем — вниз! Рации у нас не было, и понять, что именно и с кем произошло, не было никакой возможности. Дальше мы уже просто бежали, обходя и перепрыгивая трещины, скорей, скорей. Вот и лагерь. Там узнаем, что группа Репина спустилась накануне, в полном порядке, а вот вестей от Романовича нет никаких. Их рация молчит. Погода — хуже некуда, и путь их спуска даже не просматривается. Контрольный срок — через час. Это означает, что надо немедленно выходить наверх. Быстро собирается спасотряд во главе со старшим тренером экспедиции Б. А. Гарфом. В составе отряда: Женя Кудрявцев, Шура Ершов, Леня Шанин, Сергей Репин и наша тройка. Выходим без промедления, и на следующий день мы уже на гребне на высоте 5100 м.

  Погода установилась хорошая, настроение у нас довольно спокойное. Само по себе нарушение контрольного срока еще ничего плохого не означает. Каждый сезон в горах нам приходилось по два-три раза выходить на спасательные работы, но почти всегда оказывалось, что группа просто не успела спуститься вовремя — либо из-за плохой погоды, либо просто оттого, что маршрут оказался сложнее, чем изначально предполагалось. В таких случаях ребят встречали, ругали на чем свет стоит и сообща поедали деликатесы, которыми нас снабжали из спасфонда. Однако в этот раз все выглядело совсем иначе. Гребень выше нас был виден довольно хорошо, но как мы ни всматриваемся, никаких признаков жизни не видно. Становится все яснее, что, судя по всему, случилось что-то серьезное.

  Идем вверх с максимальной быстротой, хотя не у всех достаточная акклиматизация. Мне идется с трудом — голова тяжелая, усталость наваливается, и я еле переставляю ноги. Я иду в связке с Котом, он в отличной форме, напевает романсы Вертинского, читает стихи Бернса, постоянно надо мной трунит и все время старается оберегать от самой тяжелой работы — топтания ступеней. Лишь к вечеру я немного прихожу в себя и становлюсь вполне работоспособным.

Вышли на 5600 м. Здесь ночуем, Пока «молодые» (то есть Женя, Шура, Леня и я) устраивают бивак, четверка мастеров: Гарф, Балдин, Туманов и Репин отправляются наверх в надежде найти хоть какие-то следы пропавшей группы Романовича. Через час-другой палатки уже стоят, весело гудят примуса, мы сидим в тепле и ждем возвращения наших мэтров. Их время от времени видно на склоне — топчут ступени и набирают высоту Один раз я выглянул и вижу: двое стоят и страхуют, а двое — ниже их на веревку — начинают движение вверх. Через пару минут взглянул опять: почему-то все четверо вместе и как-то беспорядочно барахтаются на снежном склоне. Но ничего особенно тревожного не заметно, они начинают спускаться и минут через сорок уже у палатки.

— Как там идется?

— Снег очень глубокий, свежий и еле держится.

  Оказалось: двойка Гарф и Репин шла первой, и их сорвало лавиной, но, к счастью, Кот и Балдин находились внизу и сбоку, они смогли мгновенно лечь на ледорубы, и их лавина не захватила. Первая двойка тоже старалась изо всех сил зарубаться, и каким-то чудесным образом все разом остановились.

  Вот так и разъяснилась та не очень понятная картина, которую я случайно увидел некоторое время назад. Если бы у этих классных альпинистов не сработал богатый опыт страховки на снегу, лавина утащила бы их всех, и тогда я бы оказался последним, кто их видел живыми.

— Какие-нибудь следы Романовича заметили?

  — Нет, никаких. Завтра надо выйти пораньше, чтобы проскочить опасный склон по морозу и добраться до седловины. Там все станет ясно.

  Утром вышли на рассвете и то злополучное место, где сорвало четверку наших мастеров накануне, прошли по морозцу вполне благополучно, прижавшись к неясно выраженному гребню слева. Еще метров 150—200 вверх, и чуть правее нашего пути мы заметили резкую ступеньку на снежном склоне. Присмотрелись — это был отчетливо очерченный след отрыва большой лавины, шириной метров 70—100. Когда мы подошли поближе, то заметили на склоне выше ступеньки отрыва что-то подозрительно похожее на цепочку следов, идущих вниз. Прошли повыше, и оказалось, что справа от нас действительно четко различимы следы, прерывистые и глубокие, которые оставляют в глубоком снегу бегущие вниз люди. Пунктир этих следов шел прямо к месту отрыва лавины и там обрывался. Нам оставалось сделать только одно — подняться на седловину, чтобы выяснить, когда ребята там были, и удостовериться, что они действительно спускались вниз так, как показывали эти следы.

Это не заняло много времени, и уже через час мы были на седловине, а вскоре и на Западной вершине Патриота. Там мы нашли в туре записку Романовича и из нее узнали, что из-за дикой непогоды ребята отказались от восхождения на Главную вершину и уходят вниз по пути подъема. На самой седловине просматривались следы, идущие вниз, иногда совсем заметенные снегом, а временами довольно четкие. Сверху угадывался весь пунктир их спуска вплоть до места отрыва лавины. Вот и стало все ясным. Ребята не стали ждать конца