и плевать!.. — воскликнула она сердито. Но Ян расслышал сквозящую за ее бравадой нотку отчаяния.

Ему с самого начала хотелось обнять Кэт — хотя бы просто прикоснуться. Получилось, что, распутывая клубок судьбы, он затянул его в мертвый узел — в результате Кэт оказалась для него менее досягаема, чем в былые времена планета Хасс. Не стоило ему к ней лишний раз прикасаться. Как там: «Люби не то, что хочется любить…»

«Аи, да идите вы все!..» — вдруг разозлился он. И взял ее за руку. Кэт чуть подалась вперед, лучисто улыбнувшись.

— Знаешь, почему я говорила про три дня? У меня есть предложение, от которого ты наверняка не сможешь отказаться. Помнишь, с чего все началось? — Ян прекрасно помнил, что для него все коловращение началось с прицельного обстрела «акульей» шушеры, наехавшей на него в Проточном переулке. Из-за этого он попал в «Каракатицу», где познакомился с Кэт и предложил ей… — Ты предложил мне слетать в Северную Пальмиру, — сказала она. — А теперь у меня есть возможность предложить тебе то же самое. Рейс сегодня, через три часа, в пятнадцать сорок. Билеты нам уже заказаны.

Ян молча гладил ее пальцы. Просто не хотелось обрывать этот миг — он уже знал, что такое больше не повторится.

— О своей работе ты можешь не волноваться, — быстро добавила она, — все будет улажено в лучшем виде. Ну, что скажешь?

— Прости, Кэт, но я не могу сейчас уехать из Москвы.

— Послушай, ты не понимаешь! — Она присоединила к рукопожатию вторую руку и сжала их в стремлении его убедить: — Я теперь могу все! Значит, и ты можешь. Забудь о своих проблемах, их просто не существует: любая из них будет решена по одному твоему слову. — Она замолчала и несколько секунд глядела ему в глаза. Кажется, все поняла, потому что вдруг, без единого еще возражения с его стороны угасла, опустив руки.

— К сожалению, существуют проблемы, которые невозможно разрешить, — намеренно жестко сказал он. — Даже с твоими теперешними возможностями. Есть то, о чем ты не знаешь. Чтобы полететь к тебе на выручку, я заключил договор. В соответствии с ним на меня налагается ряд обязательств, в частности, я не имею права покинуть Москву без особого разрешения. И я не могу видеться с тобой. Это последний и единственный раз.

Кэт вскинула на него пристальный взгляд:

— Договор с кем?

— Ты действительно надеялась получить на это ответ? — Он криво усмехнулся. — Его не будет. Важно одно — ты не в силах этому противостоять, а я обязан подчиняться. — Ян рубил наотмашь, по живому — искромсал в кровавые клочья все, что, казалось, неразрывно их объединило, и посыпал пеплом:

— А сейчас, извини, мне уже пора. — Он поднялся.

— Тоже в соответствии с договором? — мрачно спросила Кэт и, не дожидаясь ответа, также встала. — Ну, хорошо.

Она положила руку ему на плечо, как будто собираясь что-то сказать на ухо или, может быть, чмокнуть на прощание в щеку. Только положила руку. И мир чуть сместился, обнажив на мгновение свои тайные рычаги и пружины, дающие решение всех сложившихся в нем задач. И ПРАВИЛЬНЫМ было то, что в следующий миг Кэт оказалась в его руках, и тело ее словно было часть его собственного, и губы ее завершением уравнения слились с его губами.

Несколько мучительно-сладких секунд они оба непреложно знали ответ — так должно было быть, так будет…

Потом он, реальный снайпер, отступил, все еще понимая, помня уравнение, сложившееся с изнанки мира. Отступил еще раз, затем развернулся и покинул кафе.

Соглядатаи проводили его глазами и заметно расслабились, а Кэт упала обратно на свой стул, автоматически протянув руку к пачке чипсов.

В ушах как будто прибой шумел, мыслей не было. Потом появилась одна: «Где бы найти еще один Хасс, чтобы он снова озаботился моим спасением?..»

В этот момент чипсина, почти поднесенная к губам, исчезла из ее пальцев с коротким свистящим звуком — зажатым остался только маленький жалкий огрызок. Все еще находясь под впечатлением от встречи с Яном, от его поцелуя, Кэт не удостоила происшествие особым вниманием и, положив огрызок в рот, по инерции достала следующий ломтик. На полпути ко рту его не стало — второй чипе закончил свое существование с той же внезапностью и под тот же свист, что и первый.

Тут до Кэт стало медленно доходить, что происходящее выходит за рамки тривиальных происшествий. «Почему не чешется моя ненавязчивая охрана? Они что, ничего не замечают?» — подумала она с тревогой, огляделась и сразу поняла, почему они «не чешутся».

Телохранители, сидевшие в кафе, откинулись в неподвижности на спинки кресел, а тот, что раньше стоял у входа, теперь лежал на асфальте длинным безжизненным мешком. Над ним склонилась прохожая женщина и, подняв голову, крикнула в кафе:

— Человеку плохо! Помогите! Вызовите «Скорую»!

В это время мимо нее, обойдя как ни в чем не бывало лежащее тело, в кафе прошел коренастый человек в распахнутой спортивной куртке, подошел к столику, где сидела Кэт, и уселся против нее на стул, покинутый недавно Яном.

Кэт не шевелилась, только глазами следя за ним. Нельзя сказать, чтобы ее сковал страх: «Хотели бы убить, стреляли бы сразу в голову, а не игрались, выстреливая чипсы из рук». Скорее это было что-то животное, инстинктивное — так лань замирает в зарослях, почуяв охоту по свисту, совсем не похожему на пчелиное жужжание.

— Я прошу вас не пугаться, Катерина, — произнес новый посетитель мягким низковатым голосом, и почему-то, невзирая на обстоятельства, она ощутила к нему расположение. — Разрешите представиться — Валерий. Не волнуйтесь, ваши телохранители живы, просто глубоко спят — согласитесь, у меня не было другой возможности спокойно поговорить с вами.

Кэт облегченно перевела дух — то, что телохранители не убиты, было хорошо не только само по себе, но еще и потому, что в случае их смерти ее потом как пить дать засунули бы в какой-нибудь подземный бункер и держали бы там безвылазно, возможно, что и до седых волос, из опасения, что ее пристрелят на улице.

— Надеюсь, вас не слишком испугала эта маленькая демонстрация? Она имела целью лишь дать вам представление о принципах, заложенных в основу нашей организации. На первый взгляд они просты — идеальная меткость и безукоризненный расчет…