Каково же было удивление Натальи Алексеевны, узнавшей много лет спустя, что пожилая леди, отстаивавшая с пеной у рта истинность и благородство идей марксизма-ленинизма, сама была жертвой режима. Воландовская отсидела в одном из сталинских лагерей семь или восемь лет за какое-то мифическое преступление. Прав был поэт: «Гвозди б делать из этих людей: крепче б не было в мире гвоздей»…
В калейдоскопе видений сцены из недавно начавшейся студенческой жизни чередовались со сценами из раннего детства, фрагментами из виденных некогда фильмов, но в мешанине образов, пейзажей, интерьеров, слов, фраз отсутствовали какая-либо логика и последовательность. Когда врач просил пациентку рассказать о том или ином периоде ее жизни, хотя бы о последнем дне, проведенном в больничных стенах, она оказывалась не в состоянии связать воедино несколько предложений. На глаза сразу набегали слезы, начинало неудержимо клонить ко сну.
– Ну-ну, девочка, – утешающе говорил в такие минуты похожий на Винни-Пуха профессор Даниловский, изучавший поведение больной, подобно тому как зоологи исследуют поведение неведомой зверюшки. – Успокойся, все наладится. Поколем тебе витаминчики, отдохнешь у нас, и все будет в порядке. Спать захочется – спи себе на здоровье. Плохо, когда сон не идет, а спать – это очень хорошо!
Наткино сознание в те черные дни напоминало картинку, разрезанную на множество частей, тщательно перемешанных неведомой рукой. Кусочки пазла вертелись перед глазами, доводя до отчаяния, никак не желая выстраиваться в единое целое. Единственным спасением служил сон. Глубокий, плотный, без сновидений он длился иногда почти сутками.
Сон, скорее всего, и помог восстановиться организму. Разумеется, пациентку беспрестанно пичкали таблетками с мудреными названиями, портили вены инъекциями, капельницами, но главным целителем стал именно сон.
* * *
…Фразу ученого доктора «Сон, милая, это хорошо», Наталья Алексеевна запомнила на всю жизнь. Сколько бы трудных моментов ни возникало в ее жизни впоследствии, она твердо знала одно: нужно просто суметь заставить себя заснуть. После этого и недомогания исчезали, и проблемам находилось решение. Вот только сделать это с годами удавалось все трудней.
Прислушиваясь к перестуку вагонных колес, женщина оценивала свою клонящуюся к закату жизнь и невольно улыбалась:
– Нет худа без добра! Два месяца, проведенные в больнице, стали переломными во всей моей дальнейшей жизни. Сейчас уже понятно: правильно я тогда поступила, не поддавшись на уговоры родителей взять академический и продолжить обучение. Оказывается, мне была уготована совсем иная доля. Вовремя помогла мне судьба ступить на другие рельсы. Как бы сложилось все в жизни, не попади я тогда в больницу? Кто знает, возможно, втянулась бы в этот несчастный английский. Особенно, если попала бы к другому преподавателю. Сидела бы сейчас где-нибудь в технической библиотеке, корпя над переводами рефератов или переняла эстафету от своих школьных учителей, вдалбливая в дырявые головы неизменное: «Ландан из зэ кэпитал». Ох, нет, только не это...
Как-то зимой, когда мысли об Анапе еще только вызревали в сознании Сергачевых, Наталья Алексеевна встретила в магазине бывшую одногруппницу по инязу. Одутловатая увядшая женщина, облаченная в выношенную до пределов приличия дубленку и вытертую шапку, сработанную не иначе как из меха шанхайского барса, суетливо рассчитывалась на кассе за молоко, хлеб и пачку кошачьего корма. Некогда модница и форсунья, по полчаса надевавшая фасонистый стильный берет перед зеркалом, покупательница не узнала Наталью Алексеевну. Наверное, и к лучшему. Что они могли сказать друг другу? Нежданная встреча словно поставила окончательную точку в истории, начавшейся много-много лет назад.
После воспоминаний о неудавшейся карьере преподавателя английского языка сон смилостивился, наконец, над Натальей Алексеевной. Погружаясь в его невесомую паутину, она успела подумать:
– Скоро к Анапе подъезжать. Еще одна страница открывается в моей жизни. Что там ждет, за новым поворотом?..
Анапа–Новосибирск, 2019 г.
