голубые глаза все еще были круглыми и любознательными, каштановые волосы так и нависали над его лбом. Как обычно, у него были неправильно вставленные шнурки, одна пуговица пальто свисала на нити. Он сел на пятки. — Так должно держаться.

— Траут, слишком туго! У меня нога отвалится! — Мика кривилась, запихивая палец под шнурки. Она тоже подросла за прошедший год, стала красивой девушкой с золотыми глазами и густыми волосами цвета меда. Но сейчас она выглядела жалко: ее нос покраснел и опух, губы потрескались, а глаза слезились от холода.

— Лучше слишком туго, чем свободно, — сдержанно сказал Траут. — Ты подвернешь лодыжку снова, если не будешь осторожна.

— Смотрите, — Калвин раскрыла ладонь в варежке и показала прутик в колючках. — Это горькошип. Урска притупляет им боль и вызывает сон. Он растет у Стены.

— Так мы уже близко? — Мика просияла.

— Дойдем до Антариса к ночи.

— Наконец-то, — пылко пробормотал Траут. — Горячая вода, чистая одежда и мягкая кровать!

— Кровати там твердые, Траут, — сказала Калвин. — Сестры Антариса живут просто. Не жди роскошь.

— Но матрасы у них есть? — Траут щурился за линзами на его носу. — Мы же не будем спать на полу?

— Конечно, нет, — раздраженно сказала Калвин.

— Антарис, наверное, похож на Эмеран, где жили я и бабушка, — с тоской сказала Мика. — Когда все мужчины уходили рыбачить к морю, женщины оставались вместе. Было хорошо, ведь не было пиратов. Мы мирно пели, занимались делами, и мужчины не мешали.

— А чем мешают мужчины? — обиделся Траут.

— Я не про тебя. Парни не мешают.

Траут скривился и поднял Мику на ноги. Мика родилась на островах Фиртаны, где не знали снега и льда, так что она плохо держалась на коньках, хоть ее навыки улучшились за время их путешествия. Она поехала по замерзшей воде, дико размахивая руками. Слои шерстяной одежды и меха делали ее похожей на бочонок, лишь пара спутанных прядей волос торчала из-под вязаной шапки. Посреди реки она вытерла нос рукавом и запела высокий и переливчатый напев вера. Сугробы, упавшие ветки, мертвые листья на льду сдуло в сторону, им открылся проход.

— Мика! Не забудь Горн! — крикнул Траут, сжимая ценный золотой Горн огня, последнюю реликвию Силы огня. Сначала Мика опасалась использовать артефакт, нервничала, поднося его к губам, но теперь рожок стал им другом. Магия Горна согревала их, разводила им костры, убирала снег с палатки и озаряла путь в темноте, без него три путника не выжили бы в это походе. Даже когда на нем не играли, чтобы призвать чары огня, Горн источал тепло. Калвин и Траут отдавали его Мике, чтобы она согревалась перед исполнением чар, и она страдала от холода сильнее, чем они.

Мика попятилась, схватила Горн и сунула его под куртку.

— Брр, так лучше! Это усмирит боль горла, — она храбро улыбнулась и задвигалась вперед.

Траут ехал лучше Мики. Как ученик Митатеса, он катался каждую зиму. Он рассказывал Калвин и Мике про вечеринки на коньках посреди реки Амит, они устраивали гонки, танцы на льду и пикники. Это было странным для Калвин. В Антарисе, где новички пересекали черный лед священного пруда, чтобы стать жрицами, катание исполнялось бы с уважением, а не ради веселья.

Но Траут не был беспечным. Он был надежным, не хвалился умениями, пока ехал по льду. Они с Калвин теперь взяли их сумки и поехали вместе.

— Подожди, Мика! — крикнула Калвин. — Сколько раз мне говорить, что это опасно!

Мика с невероятным усилием остановилась, чуть не упав лицом на лед.

— Ты говоришь так каждый день, но лед еще не сломался! — закричала она, дыхание было белым облаком.

— Ты не знаешь, как выглядит тонкий лед, Мика. Держись у края.

— Не вредничай, Кэл, — мягко сказала Мика, но она устала и была рада оказаться последней в их группе. Какое-то время было слышно только зловещее пение Мики и шорох лезвий по льду.

— Калвин, — тихо сказал Траут. — Не будь так строга с Микой. Ей сложно в пути, ты сама знаешь.

— Всем сложно, — рявкнула Калвин. — Думаешь, мне просто?

— Нет… просто… ты все время в плохом настроении…

— Если все знаешь, зачем говорить об этом?

Калвин хмуро спрятала нижнюю часть лица за шарфом и посмотрела на реку впереди. Если она замечала трещину на льду, она раньше быстро запечатывала ее песней. Раньше ей пришлось бы тихо петь весь путь. Мика песней очищала путь, и Калвин укрепляла бы пением лед под ними.

Не так давно Калвин была певчей, и талантливой. Многие в Тремарисе могли петь чары только одной из Девяти Сил. Калвин училась Силе Льда у жриц Антариса, а потом она научилась чарам ветра у Мики. Она знала песни Силы Зверей, что приручали животных. И в Меритуросе полгода назад она начала учить железную магию, силу, что двигала все, связанное с землей.

Все пропало. Все ее дары магии были утрачены.

«Меритурос украл их у меня», — с горечью подумала она, хоть сама решила тогда исцелить сухую землю. Но задача была непосильной, и теперь бесконечная зима была будто жестокой шуткой, каждый день напоминала ей о том, что она потеряла. Она до боли сжимала кулаки, прутик треснул на кусочки, и их унес ветер надо льдом.

Траут попытался сменить тему.

— Стальные лезвия были бы лучше железных. Крепче. И легче. У вас были коньки на стальных лезвиях в Антарисе, Калвин?

— У нас есть стальные ножи, — Калвин попыталась отвлечься от мрачных мыслей. — Но металл ценен в Антарисе: торговцы несли его нам по горам. У нас были лезвия из костей.

Калвин было странно говорить «мы» о жрицах Антариса. Прошло почти два года с тех пор, как она убежала с Дэрроу, Чужаком, пересекшим ледяную Стену. За это время столько всего произошло. Она побывала в океанах и пустынях. Она увидела известный Дворец паутины, прошла по пустым улицам Спарета, заброшенного города Древних. Она и ее друзья боролись с Самисом, самым опасным колдуном Тремариса, и они одолели его — так они думали.

Ходили слухи, что Самис жив, и он прячется в Геллане. Его наполовину сестра, Кила, верила в это, и она убежала из Меритуроса к нему. Теперь Дэрроу, Тонно и Халасаа направлялись на север к Красному городу.

Мысли о Дэрроу всегда были горько-сладкими. Дэрроу вырезал маленького деревянного сокола, которого Калвин носила на шее. Он стал ее другом, а потом — больше, чем другом. Но теперь она не знала, кем они были друг для друга. Произошедшее с Калвин в пустыне Меритуроса все изменило. Дэрроу был лордом Черного дворца, правителем всего Меритуроса, а Калвин стала ничем.

Потеряв чары, она оттолкнула Дэрроу. Она знала, что это задевало его, но ее отчаяние и расстройство были такими сильными, что она не могла терпеть никого