займов — сделали Данлапа миллионером в его пятьдесят второй день рождения. Теперь он был готов уйти в отставку, и не на ранчо, которым он в настоящее время владел. Он мог построить особняк.

Он чувствовал себя настолько хорошо, что заплатил Леоне Каммингс рождественский бонус в виде более тысячи долларов наличными, поэтому ей не нужно было указывать это в своих налоговых декларациях. Она тоже была благодарна ему.

На самом деле она была так благодарна, что через несколько дней пришла к нему с еще одним предложением. Жилищный проект был в ее планах — полное многомиллионное предприятие с несколькими тысячами квартир. Он владел землей, и сделка могла быть профинансирована достаточно легко. Она уже смогла проконсультироваться с Бертом Харкином, их адвокатом. Сначала Данлап возмутился.

— У меня сейчас достаточно денег, — сказал он. — Я бы хотел уйти. Не каждый мужчина может уйти на пенсию в пятьдесят два года.

— Не каждый мужчина может стать мультимиллионером в пятьдесят три года, — сказала ему Леона Каммингс. — Еще один год.

И еще через год проект был практически завершен. Леона была незаменима; она сняла большую часть груза с плеч Данлапа, когда работа продолжалась. Мало того, что она взяла на себя работу по фронтированию корпорации, занимающейся постройкой малобюджетных домов, она также взяла на себя обязанности в рекламной фирме, которая была сформирована для управления продажами и рекламой домов для широкой публики.

Бизнес процветал. Леона Каммингс не лгала: в пятьдесят три года Данлап стал мультимиллионером. Конечно, все это было на бумаге — его деньги были вложены в различные корпоративные структуры подконтрольных территорий.

— Но я могу продать за пять или шесть миллионов прямо сейчас, — сказал он ей однажды вечером, когда вручал ей премию в три тысячи долларов в знак признательности. — И это именно то, что я планирую сделать. Продать и уйти на пенсию. Построить усадьбу во Флориде и…

— Вы не можете, — сказала Леона Каммингс. — Следующие несколько лет увеличат ваши активы в четыре раза. Стоимость стремительно растет. Кроме того, ходят разговоры о еще одной скоростной автомагистрали в Саут Сайд. Полагаю, вам в этом стоит поучаствовать. В итоге вы станете владельцем половины собственности в городе! И это еще не все — вы также собственник земли! Я хотела бы поговорить с вами об этом, мистер Данлап. Нет причин, по которым вы не должны думать о том, чтобы заняться политикой. О, может, вы не хотите баллотироваться сами, но вы могли бы подготовить пару ярких молодых человек. С помощью людей, которые у вас есть в районах, которые вы контролируете, вы можете оказать большое давление, чтобы набрать много голосов. Как вам нравится идея владеть этим городом, действительно владеть им и всеми в нем? Отчего…

Данлап был почти увлечен ее аргументами. Почти, но не совсем. Он покачал головой.

— Может быть, и так, — согласился он. — Я думаю, что все это реально сделать. Но я не собираюсь этого делать. Если бы я был на десять лет моложе, возможно, мне было бы интересно. Сейчас же я просто хочу уйти. Я хочу, чтобы вы позвонили Харкину и назначили встречу. Я должен организовать постепенную ликвидацию…

Леона Каммингс покачала головой.

— Я говорила с ним. Нет необходимости во встрече. То есть если вы настаиваете на пенсии.

— Конечно, я настаиваю. И я намерен их ликвидировать.

— Вы не можете их ликвидировать.

— Что вы имеете в виду?

— Вы забываете, мистер Данлап, что не вы являетесь законным руководителем этих предприятий, а я.

— Но право решающего голоса…

— Многое из этого под моим именем, помните? И, вероятно, больше, чем вы думаете. За последние несколько лет вы подписали много бумаг. Харкин говорил мне, что вы подписали практически все.

— Что ты пытаешься мне сказать? Ты случайно не угрожаешь вытолкнуть меня из моего собственного бизнеса?

— Конечно, нет, мистер Данлап. Вы сами вытолкнули себя. У вас больше нет бизнеса. И я вам говорю, что если вы собираетесь выйти на пенсию, вы свободно можете сделать это прямо сейчас. Вы можете выйти из этого офиса в эту самую минуту, не подписывая ничего.

— А теперь послушай меня, на моей стороне закон…

— Думаю, для вас было бы лучше, если бы вы забыли о юридическом аспекте. Вот что сказал мистер Харкин, после того, как я показала ему некоторые из бумаг, которые вы приказали мне собрать относительно нескольких небольших сделок.

— Это шантаж, тебе не сойдет это с рук. Выгнать меня из моего собственного офиса.

— Мой офис. Мой бизнес.

Леона Каммингс ярко улыбнулась и выписала чек.

— Вот, пожалуйста, — сказала она. — Маленький подарок на пенсию в знак нашей дружбы. Четыре тысячи долларов. Это то, что вы заплатили мне в виде бонусов. Я сохранила эти деньги, потому что всегда намеревалась вернуть их вам. Сентиментальный жест.

— Но…

— Я желаю вам счастья на пенсии, — сказала ему Леона Каммингс. — Это то, что вы всегда хотели, не так ли?

Итак, Лоуренс П. Данлап взял чек. Его собственный дом был заложен, и четыре тысячи долларов не купили бы ему ранчо, особняк или большой участок во Флориде. Все, что он покупал в течение следующего года, было выпивкой. И в свой пятьдесят четвертый день рождения, когда он читал в газетах о Леоне Каммингс и ее новом проекте жилищного строительства в Саут Сайд, он обнаружил, что у него осталось достаточно денег, чтобы купить подержанный револьвер и несколько новых пуль.

Затем Данлап наконец ушел на пенсию, на семейный участок на кладбище.

Кларк Холтон никогда не знал, откуда она, да он и не спрашивал.

Невозможно сказать, сколько их появилось в первые годы: созданий, подобных той, которая называла себя Маргарет Керн.

Фамилия вряд ли была необходима, поскольку в большинстве случаев — включая Маргарет, — брак переходил в новую фазу. Сейчас она была Маргарет Холтон, его собственная Маргарет, шесть лет замужем и мать пятилетней девочки по имени Пегги.

Все те, кто вышли замуж, казалось, были одноплодными, и все они родили совершенно нормальных, золотоволосых маленьких девочек. Полную копию по своей природе.

Кларк Холтон гордился своей дочерью и обожал свою любимую жену. Она была мудра так, как мужчина предпочитает видеть в женщине, и очаровательно наивна во всем остальном. Хотя он ничего не знал о ее прошлом до их брака, он был полностью доволен настоящим. Маргарет позаботилась об этом.

Если было что-то странное или смущающее в его жене и ребенке, Кларк Холтон оставался в неведении об этом — по крайней мере, пока не стало слишком поздно. Он никогда не понимал, что особой задачей Маргарет было