правдой в течение нескольких лет. Такие пистолеты свободно продавались во всех магазинах Европы, и он прошёл со мной пять стран, пять границ и нигде не вызвал подозрений… И только в вашем Союзе… Ох, и Союз!.. – подавился ненавистью Рихард.

– Для нас не плох, а вот для вас действительно – ох! Итак, это уже похоже на правду. Дальше.

– Всё. Я сказал всё.

– Ну зачем же такая скромность? Отчего бы вам не рассказать об убийстве ещё двух офицеров?

– Господин майор! Я честно признался во всём. Клянусь вам! – патетически воскликнул Рихард.

– Положим, далеко не во всём, и то с моей помощью… Хорошо. Как вы были одеты, когда ваша нога впервьи ступила на нашу землю?

– В обыкновенной форме германского десантника: комбинезон, шлем, снаряжение.

– Это вы считаете формой десантника? – спокойно переспросил майор, любезно протянув Вегенеру фотографический снимок.

Вегенер отшатнулся: с открытки на него, как из зеркала, смотрело добродушное лицо человека, стоящего в парусиновом реглане на ступеньках Мурманской Центральной сберкассы. Остекляневшвми глазами Вегенер уставился на майора:

– Вы ещё… вы… вам… – пролепетали побелевшие губы.

Майор любезно улыбнулся:

– Совершенно верно. Нам всё известно. Правда, тогда вам удалось ускользнуть от внимания моих коллег. Честно говоря, они не ожидали от нашего зарубежного «гостя» того, что он в первые же часы пребывания в СССР совершит зверское убийство лейтенанта Петрова. Покойный жестоко поплатился за свою болтливость и доверчивость, а вам удалось улизнуть и усугубить свою вину ещё двумя убийствами офицеров, имевших несчастье учиться в одном училище с Петровым, вернее – попасть в часть, где маскировался его подлый преемник… Ну-с, «Рихард Вегенер», – усмехнулся майор, не скрывая презрения и ненависти, – теперь вы будете говорить, начиная с упоминания своего подлинного имени?

Сдержав дыхание, тот долго исподлобья смотрел на майора и тяжело выдохнул:

– Да. Меня зовут Коллинг…

Вскоре его судили. Как «шпиона одной из иностранных разведок» – так было сказано в газетах.