смущенным вздохом покачал головой.

— Ещё раз простите. Наверное, мне следовало выбрать кого-то другого; но он так мечтал увидеть вас и зачитать вам свою хвалу…

— Как видно, у вас очень доброе сердце, — скривила губы Белинда.

Он не обиделся на это замечание, как обижалась обычно она, слыша такое.

— Да, пожалуй, — произнёс он рассеяно, глядя ей прямо в глаза. — Но в чём-то этот дурачок был прав. Вы действительно прекрасны. Самый тёмный янтарь всех моих морей не может сравниться с вашими глазами.

— Довольно! — перебила его Белинда, — Никаких комплиментов до следующего века! Уверяю вас, — с меня вполне хватило вашего посланника!

— Никогда не поверю, — заметил её собеседник с мягкой улыбкой, — что женщина, даже такая, как вы, сможет целый век прожить без комплиментов.

— Нельзя ли сразу к делу? — Белинда уже окончательно вышла из себя.

— Ну что ж. Если вам так угодно. — Повелитель морей помолчал, глядя то на неё, то на бескрайний простор своих владений. — Принцесса, вы повелеваете миром Тьмы, а я миром Воды. Вы не слишком цените воду, я знаю. Но поверьте, в ней скрыта великая сила. Океанские глубины хранят величайшие тайны; многие из них даже мне не доступны. В океане зародилась жизнь; и до сих пор вода питает жизнь во всех её формах.

— И что же?

— Моя сила велика принцесса, и ваша тоже. Вместе они бы создали мощь, равной которой нет во Вселенной. И потому я хочу предложить вам союз принцесса.

— Что?! — она побледнела; в глазах же её, напротив, вспыхнуло чёрное пламя. — Я правильно вас поняла? Вы… предлагаете мне… — Она невольно запнулась, ощутив, что презрение в её тоне было, пожалуй, чрезмерным.

Он сделал вид, что не заметил этой бестактности.

— Да, принцесса. Я предлагаю вам именно то, о чём вы подумали. Брачный союз — между вами и мной, между тайнами Тьмы и тайной морей.

Наступила пауза. По её лицу пробегали тени; ноздри нервно раздувались. Наконец, она сумела взять себя в руки.

— Что ж, это очень лестно. Но, боюсь, я не создана — для союзов такого рода.

Он молча смотрел на неё. И вдруг, холодея, она прочитала в его глазах то, что не прощала никогда и никому. Сострадание! О, всесильная Тьма! Он жалел её! Её, Белинду, принцессу Тьмы! Жалел! Да как он только смеет?!

— Я предлагаю вам лишь союз наших сил, принцесса, — произнёс он так, словно успокаивал капризного ребёнка. — Я никогда не попросил бы вашей любви. Принцесса, я знаю вашу историю.

Она задохнулась; её щёки вспыхнули ярче, чем солнце, догоравшее в этот момент на западе.

— Я знаю, кого вы любили, принцесса. И я знаю, что вы уже никого не удостоите своей любви.

Лицо её потемнело. Каждый раз, когда кто-то из Чёрного рода хотя бы намекал… каждый раз её охватывал этот огонь. Но слышать эти слова от того, кто видел её впервые…

— Вы позволяете себе слишком много, — процедила она. Её взгляд, её губы, её слова — всё сочилось раскалённым ядом. — Полагаю, нам не о чем больше говорить.

— Подождите, принцесса, — Он наклонился вперёд и попытался коснуться её руки, но она отдёрнулась, как от удара. — Если я позволил себе это сказать, то лишь потому, что, как никто, понимаю ваши чувства. Моя история чем-то похожа на вашу. И я хочу поведать её вам.

Она сделала жест рукой, словно желая сказать, что её это ничуть не интересует. Но он уже начал торопливо говорить, глядя мимо неё.

— Я тоже любил… и люблю, принцесса. Хотя, — он немного нервно усмехнулся, — предмет моей любви не стоит столь высоко, как ваш, моя любовь не менее глубока. Ещё много веков назад… я полюбил… одну смертную душу.

Как она не старалась казаться безразличной, при этих словах на её лице промелькнуло удивление. Он заметил это и кивнул.

— Да, именно душу… Я видел её и любил во многих, очень многих воплощениях. Это очень женственная душа, и поэтому обычно она рождалась женщиной. Несколько раз она всё же была мужчиной, но и тогда я любил её не меньше. Она тоже ощущала что-то. По крайней мере, в любом воплощении она всегда стремилась жить возле водоёмов.

И однажды я совершил ошибку. Было ли её очередное обличие слишком прекрасно, или причина в чём-то другом — не знаю. Но я сделал то, что всегда хотел сделать, и чего делать было нельзя. Я принял облик человека, чтобы встретиться с ней и любить её, как человек.

И всё вышло так, как я и хотел. Но я понимал, что долго длиться это не может. С самого начала это было ложью. Я не был человеком, а она была. Мы принадлежали к разным мирам, и не было средства разрушить эту преграду. Она была прикована к миру людей крепче, чем цепями.

И мне пришлось оставить её. Я понимал, что причиню ей страшную боль, но если бы это случилось позже, боль была бы ещё сильнее. Я покинул её и с тех пор не видел.

Он замолчал. В тишине еле слышно плескалась вода. Островок окутывала тьма; не было видно даже их лиц; только глаза Белинды горели, как два маяка.

— Прощайте, — сказала она устало и холодно, и, не глядя, ступила в ладью.

— И всё же, принцесса… подумайте ещё раз над моим предложением, — произнёс он негромко, но так что она слышала каждое слово.

3 Воспоминания

Глубокой ночью она вышла на пустынный берег океана.

Был час прилива. Волны скользили одна за другой, как тени, и, достигнув берега, льнули к нему блестящими чёрными змеями.

Прилив… Сколько их было за её бесконечную, запутанную тёмную жизнь. И сколько ещё будет?

Океан и небо казались двумя половинами гигантской чёрной раковины. Это звёзды… или солёные брызги, искрящиеся в лунном свете?

Луна! Она резко вскинула голову, ища её глазами среди черноты. Та испуганно нырнула за тучи. Луна… Единственное зеркало, в котором она могла видеть собственное «Я». И единственное зеркало, которое порой ей хотелось разбить.

«Принцесса, я знаю вашу историю».

Она яростно вздрогнула всем телом; наклонившись, зачерпнула горстями воду. Несколько секунд (или несколько часов?) она неотрывно смотрела, как сочатся между пальцев смоляные капли.

Затем устремила глаза в непроглядный мрак.

— Где ты?

Её горячее дыхание вторило рёву ветра в прибрежных скалах. И грохот океана… грозный, отрешённый… словно с каждой волной умирает и вновь рождается весь мир.

— Где ты?

Ничего. Впрочем, нет… Голоса… Вновь и вновь голоса. Когда голоса звучат в голове у людей, это называется безумием. А когда у таких, как она? Просто воспоминания…

Сколько лет ей было тогда? Мало, очень мало. О, глупая, тысячу раз глупая маленькая ведьма! А впрочем, вполне достаточно, чтобы…

«Матушка, я…»

«Я знаю, дитя моё, знаю. И, право, не нужно так шуметь».

«Почему вы так смотрите, матушка? Почему так