развлечением.
Из темноты в зал вихрем ворвался монах. Не обращая внимания на собравшихся он бросился к заветной двери.
Не тут-то было.
Каждый из сидельцев довольно хмыкнул. Конечно, каждый из них был сам по себе — у каждого своя нужда, своя просьба к Императору, но сейчас они чувствовали себя одним целым — очередью. Дорогу нарушителю очередности загородило древко копья. Страж, что держал его в руках, ничего не сказал, но поза его и так была красноречива. Его переполняло ощущение собственной силы и значимости, словно скалу посреди бушующего моря..
— «Пост номер один, — подумал прогрессор. — Конечно, ответственно. Император за дверью…» На стражнике, казалось, встопорщилась даже зеленая шерсть. Мысль Александра Алексеевича вильнула в сторону, ища развлечения, а не пользы.
— «Есть на Волге утес. Диким мохом порос… Тьфу…Какая глупость в голову лезет!» Брат по вере наклонился к стражу, и что-то сказал прерывающимся шепотом. Страж никак не отреагировал — стоял словно каменный — не его, видно это было дело. Брат по вере попробовал еще раз, но быстро понял, что напрасно теряет время, и тогда он заорал полным голосом:
— Дело Империи!
Его крик, словно палка, засунутая в муравейник, всколыхнул Императорскую приемную. Купцы подобрались, словно заопасались, что им отдавят ноги, а на голос из-за портьеры выскочили сразу четверо. По оранжевому гребню на шлеме землянин узнал среди них начальника дворцовой охраны. Монах бросился к нему.
— Дело Империи, — повторил монах тем же страшным шепотом. — Жизнью заплатишь…
Землянин еще многого не знал, но он уже умел читать выражения здешних лиц. То, что он прочитал на лице стражника, его успокоило. Этот тоже не зря получил от него немножко золота.
Начальник охраны знал свое дело и никого пускать не собирался. Его рука властно легла на плечо крикуна и развернула боком к двери.
— Не ко времени ты брат. Когда окажешься нужен Императору, я сам тебя найду, и даже если рад не будешь, то все равно придется прийти. А сейчас — нет.
Он говорил негромко, и вроде бы с почтительным наклоном, но в голосе его были лень и превосходство. Поглядев за спину монаха, он встретился глазами с прогрессором, улыбнулся, не иначе как вспомнив кошелек, что презентовал ему заморский купец. Его рука описала полукруг, указывая на искателей Императорской милости.
— Да сам посмотри, сколько достойных людей ищет милости у нашего Императора.
На монаха это не подействовало. Он и головы не повернул. Ухватив живую преграду за плечи, попытался отбросить воина от двери, но тот устоял и легко расцепил монашеские кулаки.
— Дело Империи, — повторил монах, словно других слов не знал.
— Там государственный совет. — В голосе воина уже слышался металл, не суливший упрямому монаху ничего хорошего. — Уймись, брат!
Кулаки монаха еще держали его за одежду. Он нажал на них большими пальцами, и они, помимо монашеской воли, разжались. Брат затрясся.
— Так не пустишь?
Стражник не ответил. Только плечом небрежно повел.
В бессильной ярости монах затряс в воздухе кулаками. Голова повернулась раз-другой, словно его душила петля. Купец привстал и увидел глаза монаха — дикие, безумные… «И впрямь видно что-то серьезное…» Он собрался поделиться мыслями с Игорем Григорьевичем, но, похоже, на Мульпе уже поняли, что что-то случилось.
— Что там такое? — заинтересованно спросили оттуда.
— Подождите… Разберусь.
— А ты говоришь, что ничего не происходит. Дай-ка изображение…
Купец коснулся пальцем золоченой сетки, что покрывала голову и включил передатчик. Через два спутника-ретранслятора сигнал дошел до Базы и там превратился в картинку.
— Хорошо. Вижу…
Не сводя взгляда с начальника стражи, монах сделал шаг назад и спиной наткнулся на скульптуру, изображавшую девушку с цветком в руке. Не помня себя от возбуждения, он подхватил статую, и бросил ее на пол. Стражники не успели помешать. По залу пролетел грохот, покатились куски мрамора.
Все, кто ждал встречи с Императором, поспешно вскочили, словно и впрямь испугались за скульптуру, и на всякий случай отошли подальше к стенам. Опустив короткие копья, стражи с двух сторон начали обходить безумца.
Не обращая на них внимания, монах задрал голову вверх, словно собака или волк, монах взвыл:
— Мовсий! Император! Отец наш! Беда пришла в благословенный край!
— «Шмеля»! — пискнуло за ухом у купца, он и сам уже полез в карман, поняв, что происходит что-то необычное.
— Нет «шмелей». Кончились.
— Тогда «горошину».
— Не бубни…
Вынув из кармана руку, купец катнул по полу «горошину» — панорамный телевизионный передатчик. К счастью для него архитектура тут была еще та, и щель между полом и дверью толщиной в палец и щелью-то не считалась. Так что между полом и краем двери оказалось достаточно места, чтобы микропередатчик проскользнул внутрь Императорских покоев.