Жанр - Сказочная фантастика . Главная страница.

СКАЗОЧНАЯ ФАНТАСТИКА
Это словосочетание кажется тавтологией – вроде как масло масляное. Но тем не менее им пользуются – по крайней мере, с тех пор, как в состав знаменитой «молодогвардейской» серии «Библиотека современной фантастики» был включен особый, 21-й том «Антология сказочной фантастики», куда вошли и «Тигр Тома Трейси» Уильяма Сарояна, и «Дженни Вильерс: Роман о театре» Джона Пристли, и «Срубить дерево» Роберта Франклина Янга, и «Сим удостоверяется…» Генри Каттнера, то есть мало в чем схожие между собою произведения как признанных мастеров фантастики, так и писателей, в этом качестве обычно не рассматривающихся.
Так оно и пошло – термин живет, а его смысловое наполнение по-прежнему неясно. Ибо одни считают сказочную фантастику синонимом всякого фэнтези, другие – только того фэнтези, что адресовано детям, или, есть и такое толкование, того фэнтези, которое обходится без эльфов и драконов. Тогда как третьи, напротив, относят к этому разряду отнюдь не фэнтези, а просто сказки для взрослых (в том числе и, например, эротические), четвертые считают, что сказочной фантастикой следует называть волшебные сказки, действие которых разворачивается в современном антураже (ну, те, где Баба-Яга летит верхом на ракете или связывается с Курочкой Рябой по мобильнику), и наконец, пятые… Пятые убеждены, что этим понятием можно обнять либо творчество писателей не(вполне)фантастов, замеченных в стойком интересе к разного рода небывальщине (в диапазоне от Владимира Одоевского до Александра Грина), либо фантастические (или сказочные) произведения авторов, в подобной стойкости не уличенных, но совершающих-таки разовые вылазки в сторону от жизнеподобия (опять же в широком диапазоне – от «Сказок» Вениамина Каверина до «Оськи – смешного мальчика» Сергея Залыгина и «Альтиста Данилова» Владимира Орлова).
Словом, уф!.. И понятно, в такой ситуации разброда и идейных шатаний самым лучшим было бы вообще воздерживаться от употребления этого мало что проясняющего словосочетания, что и делают знатоки предмета. Но, увы, пока музы теории и литературной критики молчат, говорят пушки книготорговли – самого, видимо, на сегодняшний день авторитетного классификатора литературной продукции. Это они, товароведы и библиографы, совсем не обязательно обремененные филологическим образованием, делают свой выбор в мире чародейства и фантастических допущений, однозначно маркируя, например, «Ночной дозор» Сергея Лукьяненко или «Ночного смотрящего» Олега Дивова как фантастику, «Волкодава» Марии Семёновой и «Клинки» Владимира Васильева – как фэнтези, романы «Кысь» Татьяны Толстой и «Кащей и Ягда, или Небесные яблоки» Марины Вишневецкой проводя по ведомству «обычной» качественной литературы, а в каталоги и на стеллажи с грифом «Сказочная фантастика» отправляя, например, серию произведений Кира Булычёва о «девочке с Земли» Алисе Селезнёвой, многие вещи Владислава Крапивина да книги Андрея Белянина, Натальи Городецкой, Ольги Громыко, Игоря Жукова, Бориса Карлова, Андрея Саломатова, Сергея Силина, Дмитрия Суслина, Сергея Сухинова, то есть писателей, которые в разной степени воспринимаются «своими среди чужих, чужими среди своих» в кругу и собственно фантастов, и детских писателей.
Взгляд, конечно, варварский, но что-то все же схватывающий в эстетике и поэтике сказочной фантастики. Например, ее адресованность одновременно и взрослой, и детской читательской аудитории. Выведение героя-ребенка или подростка на главную либо, по крайней мере, на важную роль в сюжете произведений, организованном обычно как череда стремительно сменяющих друг друга приключений. Высокий дидактический потенциал и ясность моральных оценок, исключающих как депрессивность, так и какую бы то ни было смысловую амбивалентность (что, в свою очередь, исключает «Малыша» Аркадия и Бориса Стругацких из этого ряда). Мощный романтический (идущий, разумеется, не от романтизма, а от подростковой романтики) импульс, открытый юмору, но, как правило, не совместимый с иронией. И наконец, либо развертывание фантастических (сказочных) допущений в привычной для читателей, сугубо «бытовой» среде, либо интерпретация экзотического материала как опять же сугубо бытового.
Всем упомянутым выше произведениям эти черты в той или иной степени свойственны. Но есть и эталонный образец сказочной (в таком вот понимании) фантастики. Это, конечно, «Гарри Поттер» Джоанны Роулинг и вереница порожденных его успехом российских клонов: «Таня Гроттер» Дмитрия Емеца, «Юлианна» Юлии Вознесенской, «Порри Гаттер» Андрея Жвалевского и Игоря Мытько, «Денис Котик» Алины Бояриновой, «Ларин Пётр» Ярослава Морозова, «Харри Проглоттер» Сергея Панарина, «Мальчик Гарри и его собака Поттер» Валентина Постникова – вплоть до цикла «Волшебные приключения Тимки Ружина», запущенного Антоном Ивановым и Анной Устиновой в издательстве «Глобулус».
Собственно литературный уровень подавляющего большинства этих книг не бог весть как высок. Но спрос на них устойчив (достаточно сказать, что суммарный тираж девяти книг про Таню Гроттер в 2,5 миллиона экземпляров вполне сопоставим с 5 миллионами, которыми в России вышли пять книг Дж. Роулинг), и соответственно, по всем законам рынка, будет расти и предложение. Так что мы, даст бог, еще увидим всё новые и новые экскурсы в нишу «назидательной юмористической фантастики», как называет свою продукцию Дмитрий Емец. А там, глядишь, и расплывчатое ныне понятие «сказочная фантастика» приобретет терминологически строгий, конвенциальный смысл.