Багряная Звезда! - Опираясь на шест, изможденно простонал Бонифаций. - Гляди наверх.

- Что? Какая звезда? - Задрал Голову Франческо. - Да там на небе звезд этих...

- Болван! - Пропыхтел Бонифаций, оторвавшись от шеста, и тяжело шлепая к люку, - Да ты вообще слушал, что мы тебе на уроках говорили?

Франческо в свете зажатого в руках светильника, поглядел на Бонифация такими честными и пустыми глазами, что тот сразу понял - ничего тот не слушал. Да и чего греха таить - сами старики его знания толком никогда не проверяли...

- БАГРЯНАЯ ЗВЕЗДА! - Отчаянно завопил Бонифаций, пытаясь прорваться сквозь пустоту служки. - Ужели не помнишь?!

- Ну так это... - Франческо непроизвольно загримасничал. Улыбка лезла н его лицо, но в стоящем напротив Бонифации он видел столько тревоги, что не мог понять, как ему отозваться - тревогой или улыбкой. - Это же только старые сказки, отче.

Улыбка все-таки победила, и вылезла на лицо Франческо. Бонифаций размахнулся и согнал ту улыбку оглушительной затрещиной. Откуда силы взялись... Франческо отступил, держась за щеку. В глазах мальчишки было потрясение. Старые монахи постоянно бурчали, но никогда не били, тем более пустой рукой. Розги за украденную еду не в счет...

- Уяснил? - Зловеще процедил монах.

- Уяснил отче. - Испуганно - наконец-то испуганно - кивнул Франческо.

Уже лучше. Пусть даже парень боялся не зловещего ока, а всего лишь гнева старого усталого пьяницы.

- Беги вниз. - Зарубил голосом монах. - Буди брата Умберто, и Викентия. Передай, - взошла Багряная Звезда. Пусть найдут ключи от тайной комнаты, и отопрут её. Пусть берут бумагу, чернила, светильники, и поднимаются сюда. Надо засвидетельствовать все должным образом. Отправишь их сюда, а сам побежишь в долину. Постучишься в замок, и скажешь рыцарю, чтобы собирался сам, готовил своих людей, конную повозку для нас. Надо срочно ехать в Рим, к Святому Престолу.

- В сам Рим?! - Франческо с новым изумлением посмотрел на старика. И на лице его появилось такое выражение, описать которое Бонифаций бы не смог; но понял твердо, - в голову служки закралась мысль, что старик не в себе.

Бонифаций отвесил Франческо еще одну оглушительную затрещину.

- Понял? - Спросил Монах.

- Понял, - кивнул мальчишка.

- Беги.

Франческко загрохотал сандалами вниз, со скоростью дотоле невиданной.

"Экая прыть... - мельком подумал Бонифаций, - и чего я его раньше не лупил?.."

Мысль эта, однако, тут же стерлась. Монах оперся спиной о колокольный шест, и вскинул голову, так что хрустнуло в старой шее. Драконий багровый глаз с холодной яростью наблюдал за ним с ночного неба.

***

Римская Империя, столица Новый Рим1, территория императорского дворца, где-то ниже уровня моря...

В голове гудело. И что-то кололо сзади в шею. Федор открыл глаза, и уставился в потолок. Первым делом он почувствовал, как ему плохо. А вторым, - что потолок ему совсем не знаком. Низкий, сложенный из необъятных камней свод, нависал, будто давил своей могучей массой. Федор приподнял голову чтобы осмотреться, и тут же скрипнул зубами. На малейшее движение голова отозвалась звоном, - будто колокол в который бил полоумный звонарь. Язык распух, и шершаво барахтался в сухом рту, на каждом движении царапая десны, будто ком чертополоха. Состояние было неприятным, однако вполне знакомым.

Похмелье.

Оглядеться, всеж было нужно. Воин должен терпеливо сносить все тяготы и лишения службы. Посему Федор полежал немного, собираясь с силами. Кряхтя и вяло барахтаясь, он приподнял голову. Оказалось, что лежит на ворохе квелой соломы. Он проволочил по шее бессильной рукой, и вытащил из-за шиворота жесткую сухую соломину. Колоть в шее перестало.

Взгляд меж тем сразу уперся в низкую сплошную стену, на которую опирался потолочный свод. Все те же необъятные, плотно пригнанные друг к другу камни, на которых плясали тени неверного источника света. Сухая старая кладка едва выделялась на фоне глыб. Углы комнаты тонули в непроглядном полумраке.

Федор поворотил голову на занывшей шее влево, - такая же стена. Поворотил вправо, - ровно то же самое. Оставалось неведомое за спиной. Тем более, как раз оттуда и шел желтоватый, мерцающий свет, который и позволял хоть-что то видеть в здешнем полумраке. Он напряг всю свою могучую волю, и вяло застонав, вывернув голову, чтобы обратить свой взор назад, на последнюю стену.

Четвертой стены не было.

Вместо неё на всем протяжении комнату замыкала могучая кованная решетка. Прутья толщиной в охват, как рука здорового человека. В решетке была крепко вделана дверь, ныне закрытая. За самой решеткой тянулся в обе стороны узкий сводчатой коридор. На стене коридора висел единственный здешний источник света - поставленная на специальный выступ в стене маслянная лампада. Хрупкий маленький огонек неуклюже подрагивал на её фитиле. Из-за этого тень от решетки, лежащая на полу тоже слегка шевелилась, тут же вызвав у Феодора позыв на тошноту.

Темница! - Будто камень в колодец, гулко ухнуло в голове. Теперь он узнал место где находился. Мудрено было. Ведь он, Феодор, сотник отряда телохранителей-екскувиторов, обычно ходил во дворце по совсем другим маршрутам. Редко, когда ему приходилось спускаться в подземелья, к тюремным камерам, дабы водворить провинившегося смутьяна в позорное узилище. В те редкие моменты, он смотрел на тюремные каморы с той стороны.

А теперь смотрел с этой.

Федор машинально цапнул себя рукой по левому боку, привычно уловляя рукоять меча.

Меча не было. Он похолодел, в подбрюшье будто упал булыжник. Даже необоримое казалось похмелье, на какой-то момент отступило. Разоружен, и брошен в темницу дворца. За что?!

Соображать после вчерашнего было тяжело. Федор напрягся, совершая сей духовный подвиг, - и из холода его бросило в жар. Вчерашнего он не помнил. От слова совсем. Будто его, - вчерашнего - никогда и не было. Будто Федор сегодня прямо здесь и родился, с гудящей от похмелья головой. Будто пробуждение было ему отцом. А матерью - темница.

Федор возвысился четверенек на колени, и начал свирепо дергать себя за уши, с риском совсем их оторвать, дабы приливающая к голове кровь прорвала пелену беспамятства. Кое-что действительно вспомнилось, но отрывочное, будто ошметки разорванного гобелена. Вот Федор одевает воинскую сбрую у себя в комнатке. Вот, привычно поругивая, обходит посты своих солдат. Вот дежурство его закончилось, и он встречает несколько знакомых варангов, что