любит за ними подсматривать. Они проскальзывают, как кометы, оставляя в пространстве хвосты эмоций. Он любит слово РЕКУРСИЯ, ему в этом слове слышится какой-то веселый розыгрыш, обман, полузапрещенный приемчик в игре, который у всех вызывает смех. Он любит слово ИДЕАЛИСТ — это такой стройный деревянный мальчик с очень серьезным лицом, весь почерневший и потрескавшийся от времени; у него в голове проектор, а вместо глаз маленькие зеркала, повернутые внутрь, и формой рта он отчасти похож на Тимоню. А слово SURF вообще классное, такое шуршащее, молодое, за ним наблюдать любопытно, оно как проводник, всегда что-то новое покажет.

Тимоня пытается сосредоточиться на блеклом рисунке собственного двора, на силуэтах двух женщин, беседующих у забора. Он уже проник сквозь первые кружевные оболочки, теперь можно начинать просить. Но к слову ПРИКЛАД хорошо бы приставить картинку, чтобы Красивая Пушина скорей догадалась, о чем идет речь.

Берская нетерпеливо поддакивала собеседнице, не вслушиваясь в слова. Монотонная напористая речь проходила навылет, как струя воды через мокрую газету. Невнимательность объяснялась не только тем, что она спешила. Просто ей уже давно открылось, что любая самозабвенная болтовня, не сформулированная в форме вопроса или прямого информационного сообщения, — это лишь имитация разумной речи, бессмысленный шум для заполнения пробелов в работе над задачей. Выдержав минимально приличную паузу, она дотронулась до Алениной руки:

— Алена. Ален, послушайте. Я только не минутку зашла, я тороплюсь. Мне надо вас попросить кое о чем, это важная просьба.

Алена сразу притихла и внимательно заморгала. Берская перевела дух:

— Я, может быть, сегодня, ну в общем… уеду на время. Нет, подождите. Мне надо оставить у вас разные мелочи.

Она сняла с плеча авоську, порылась среди растрепанных книг и выудила плоский газетный сверток.

— Вот, возьмите пакетик. Если… ну, если поездка не получится, то я это все сегодня вечером у вас заберу. Или завтра, в крайнем случае. Ну а если не заберу, тогда откроете, там в записке все написано.

Алена примостила сверток под мышку и облизнулась. Глаза у нее стали тревожные и какие-то растерянные.

— Ну как же… Так, может, и мы? В смысле, может, и нам тоже надо как-то… подготовиться? Слышишь, Степан? — Она повернулась к мужику.

Тот продолжал рубить, никак не реагируя.

— Да нет, про вас никто не знает, — быстро ответила Берская, нахмурив лоб. — Да и вообще, это все старые и личные дела. Вы только калитку всегда запирайте. Тем более сейчас ходят слухи, говорят, какой-то Филин в округе появился. Сапожник-убийца, может, слышали. Они с беевским библиотекарем сошлись. Пьют, безобразничают…

Фи-илин, думает Тимоня, проворачивая щепку. Серые слова-головастики пролезают снаружи, как сквозь вату, и сразу превращаются в юркие разноцветные пушистые комья. Заложив упоительный вираж, Тимоня бросается вдогонку за интересным именем. Мимо проносятся извилистые световые коридоры, узоры на стенах сливаются в полосы. Ага, вот он летит впереди — здоровский такой, из новых, с ремешком, и пряжка заточена, как бритва. Их в последнее время много развелось. Яркие, подвижные и внутри без жемчужного клубочка, поэтому их легко передвигать. Надо, чтобы он этой вонючке силы истрепал. Сейчас можно его ухватить, и пусть они на дороге сойдутся, а то баба Наташа стала такая задумчивая и может в драке сама не справиться.

Берская вышла за калитку. За ней скрежетнула железная задвижка, от этого стало спокойней на душе. Вздохнув, она оседлала велосипед и покатила по узкой просеке вдоль забора. Просека скоро перешла в мягкую сумрачную тропинку, деревья по сторонам расступились и поредели. Хорошие, честные люди, думала старуха с улыбкой, пытаясь поудобнее примостить за спиной укороченный приклад. И мальчишка так подрос. Если все удачно закончится, надо будет ему на обратном пути нарвать земляники…

Захоева уже минут десять сидела скрючившись за придорожным валуном, наблюдая за двумя дедами-рыболовами. В этом месте дорога, мощенная бревнами, подходила прямо к берегу какой-то реки, которой здесь раньше никогда не было, но об этом было лучше не думать. С другой стороны сквозь осоку блестело небольшое болотце, тоже незнакомое. По его краю можно было в принципе незаметно проскользнуть, но даже мысль об этом казалась оскорбительной. Старики выгодно сидели на берегу спиной к дороге и чуть слышно переговаривались. Между ними мраморным пеньком торчала банка самогона. Вряд ли это была западня, просто случайным людям выпала неудача оказаться в этот час на пути.

Захоева решила поберечь патроны для предстоящего свидания. Кем бы ни был ее загадочный противник, недооценивать его не следовало. С Пахомовым он разобрался решительно и жестоко, а ведь старый Пахомов тоже был не лыком шит. И бежал-то среди ночи, предупредить хотел, а у самого печень больная и ревматизм — значит, имя врага того стоило, значит, кто-то из старых знакомцев нашелся… Да уж, патроны ей еще пригодятся. К тому же сейчас на нее работал фактор внезапности, деды были захвачены разговором, и поэтому все можно было решить быстро и без шума. Старуха тихо сошла с дороги и ступила в мягкую траву.

Она уже успела подкрасться совсем близко, как вдруг случайная жестянка щелкнула под ногой, и старики дружно повернули головы. Захоева тотчас сгорбилась, сморщилась, затеребила тряпки на животе и стала причитать жалобным фальцетом:

— Ой, сыноч, помогите бабушке! Я иль заблудилася, или что? Поселок-то, Беево, далеко еще отсюдова?

Непонятно, кого она собиралась обмануть. Оба старика, судя по всему, не первый год прожили на свете и хорошо понимали, что может означать подобная встреча на узкой дорожке. Они сразу поднялись, побросали удочки и осторожно двинулись на старуху, заходя с разных сторон. Тактика упреждающей агрессии надежно зарекомендовала себя в этом мире как наиболее эффективная. Толстяк, лицо которого показалось знакомым, хрустнул пальцами и спрятал очки в карман. Его приятель, вытянув из штанов плетеный ремешок, медленно наматывал его на руку.

— Дык че ж, мать. Километров двадцать еще пилить, — сказал он насмешливо, прищелкивая ремешком, как плеткой.

Его мягкие сапожки очень тихо и тщательно наступали на траву. Бог знает, что у него на уме, подумала Захоева и решила прежде заняться толстяком.

Она сделала вид, что хочет шагнуть в его сторону, но вдруг охнула, нарочно подвернула стопу и кувырком подкатила ему под ноги. Толстяк не успел даже размахнуться. Выпрямившись, как змея, она громко плюнула ему в лицо. Сопля угодила в цель, противник был обескуражен. Он начал