все-таки, покончим с формальностями. Здесь не все всех знают. Я должен представить вам…
— Юлия Радуна, — напускной холод в голосе Андре сменился искренним любопытством. — Бывшего маркграфа, ныне преступника. Лукас, ты думаешь, здесь кто-то не знает его?
Он правда не понял? Он действительно не понял, что Лукас не знал?
Бог весть. Может, и не понял сразу. Но теперь не догадался бы только слепой… То есть… Марту показалось, что Лукас только сейчас полностью осознал свою слепоту.
Он даже не повернулся к Яману. Ему незачем, он же все равно не видит. В абсолютной тишине абсолютно спокойно, даже как-то весело спросил:
— Это правда?
— Правда, — сказал Яман.
Лукас кивнул. Он улыбался. Но такой улыбки Март никогда раньше не видел.
— Ты знал?
— Я догадался. Тебе снился…
— Frater, — произнес Лукас. — Да. Значит, ты давно знаешь.
Яман кивнул, хоть Лукас и не мог этого увидеть.
— Юлий Радун, — а вот эти интонации Март слышал. Именно так Лукас произносил имя маркграфа. Всегда — вот так. Холодно. Спокойно. — Я сломал твою жизнь.
— Я сам ее сломал, — Яман тоже сумел улыбнуться. Их сейчас двое было. Во всем мире, только двое. Все остальные исчезли, пропали, оказались за пределами восприятия. — Может, нам следовало обсудить это в подземельях, но я не рискнул.
— Потому что там я от тебя зависел.
— Ты преувеличиваешь мое благородство.
— Нет. Но это не важно. Я обещал Джереми. И Луизе. Я хотел бы извиниться, Радун, но странно извиняться за то, что держишь слово.
Он все еще был очень быстрым. Пусть калека, пусть слепец, все равно, аристократ. Сверхсущество. Не человек.
Март не успел отреагировать.
Рука Лукаса рванула из его кобуры «Тунор», и вспышка выстрела полыхнула раньше, чем он, вообще, почувствовал прикосновение. Тело запаздывало. Он никогда не успевал за Лукасом. Только там, в Пространстве, когда они летали вместе, только там у него был шанс когда-нибудь догнать командира. Тело запаздывало, но мысль псионика не уступала в скорости мыслям аристократа. Здесь они были равны.
Март столько всего успел. Успел подумать о том, что Яману и не нужны извинения. О том, что Лукас не просил прощения у себя, потому что знал: не простит. О том, что ведомый должен прикрывать ведущего. Защищать. Всегда.
А еще Март успел сделать.
Здесь не помогла бы иллюзия, но он же был уникальным псиоником, его именем назвали целое научное открытие. «Феномен Плиекти». Смертельно-опасный талант, незаменимый и почти бесполезный. Март представил, что он телекинетик, и Ямана… Радуна… не важно… человека, который сто семьдесят три дня, каждый час, каждую минуту был с Лукасом, помогал ему, заботился о нем, этого человека окружили силовые поля, вспыхнули алым и синим, приняли и поглотили заряд выстрела. Лукас сдержал слово, а Март защитил его от него самого.
Больше Март не успел ничего. Ни сделать. Ни подумать. Но ничего больше и не было нужно.
ЛитВек: бестселлеры недели
