послушай… — прошептал он и повернулся к ней. — Когда ты бросила Джимми, когда мне сказали, что видели, как ты вот так просто взяла и ушла, я не поверил. Я ждал и ждал письма, где напишут — произошла ошибка. Потом надеялся, твои родные разыщут и вразумят тебя. Потом — сгорели все надежды, остался только гнев… он разрастался, снедал меня. Когда я вернулся в Штаты и увидел Джимми, ярость моя не знала пределов…
Майкл поставил бокал на полку и пробежал длинными пальцами до черным волосам. — Я… я стал безумным. — Он стрелял словами, она отвернулась.
— Дай мне кончить. — Звучный голос придвинулся. — Не однажды я пытался разыскать тебя… даже думал, вдруг ты в беде, нуждаешься в моей помощи. — Он развернул ее лицом к себе. — Не проси меня судить тебя, Лорел!
Даже в мерцающем полумраке она видела, как углубились морщины у рта; серый налет на загорелом лице. Он тоже сегодня боролся с собой.
— Когда ты наконец все-таки вернулась, гнев обратился в ненависть. Я держался подальше от тебя, потому что… едва обуздывал ненависть, когда находился близко от тебя. — Он резко притянул ее к себе и зарылся лицом в ее волосы, тепло его тела проникло в нее и, наконец, согрело.
— Я не давал тебе возможности объяснить. А себе поверить.
Теперь голос его доносился приглушенно. Он обнял ее крепче.
— Потом ты при мне потеряла сознание… тогда, в пустыне. И до меня дошло, что я натворил. С тобой, с нами обоими. Но я не знал, как начать… исправлять…
— Теперь неважно. — Ей хотелось, чтоб теплота его обволакивала ее всегда, но она отодвинулась. — Что… что теперь будет с нами?
— Лорел, я последний дурак, я лицемер. Но я не сдаюсь легко. А ты?
— Тоже — нет, — Лорел снова окунулась в победительное тепло. — Больше я не сдамся, Майкл. Ни за что!