вообще его не использовать. Боря сказал, что видел, как сумасшедший Джимми однажды эту лампу включал и читал какие-то заклинания.

Из окна открывался изумительный вид.

Где-то вдалеке одинокой бесконечной сигаретой дымила труба, по венам дорог текли машины, и билось какое-то невидимое сильное доброе сердце в сотнях домов. Квартира на Дзирциема находилась на двенадцатом этаже, и она пришлась по нраву и мне, и Серафиму. Всю осень мы с ним мучались депрессией и все бродили по ночным улицам, и казалось, здания подозрительно тесно друг к другу стоят, и какое-то тяжелое дыхание по узким переулкам разносится, и даже в барах, где есть пиво, музыка и свет, – кто-то еще, чужой и злой присутствует; и вот я дышу воздухом на высоте двенадцатого этажа и даже краем глаза вижу радужный даль, а Серафим сидит у меня на плече, и я оборачиваюсь к этим ребятам, поправляю очки и говорю:

– Хорошо. Я переезжаю к вам.

– Тогда сегодня же вечером мы все вместе идем в бар, – заключает Александр.

На самом деле все было гораздо сложнее, чем показалось вначале.

Тотем

Тотемом племени был старый телевизор “Славутич”, у него уже была история, к нему уже все привыкли; интуиция мне подсказала, что менять тут ничего не стоит. “Славутич” поддерживал только шесть каналов, но это никого не смущало: кабельного телевидения не было, и смотрели местное: ЛНТ, ЛТВ-1, третий, седьмой и еще какие-то случайно выловленные белорусские – но те очень шипели, дергались, и трудно было разобрать, что же там на самом деле у них в Белоруссии происходит.

– Джимми часто обращался к тотему, – сообщил Александр. – Сидел и слушал духов. В основном про политику и экономику, и регулярно выходил на сеанс связи к вечерним новостям. Говорил, это очень важно.

Сумасшедшего Джимми приходилось каждый вечер вытаскивать и сажать перед телевизором. Сидел он, правда, на полу, в углу комнаты, и никому не мешал, разве что пах. Серафим пару раз залезал на его голову и смотрел телевизор оттуда, и все решили, что это хороший знак, равно как в отношении моей кандидатуры на должность шамана, так и касаемо последнего путешествия сумасшедшего Джимми.

Духи тотема все чаще предвещали что-то нехорошее. Одна из главных мистических фигур, магистр Годманис, обычно появлялся в тотеме с грустным тяжелым лицом и говорил всегда хорошо, уверенно, но на сложные и печальные темы. Магистр Годманис столкнулся с тяжелой метафизической проблемой: многие духи оказались ложными и долго крали из страны волшебную энергию в больших количествах, на следующий год энергии катастрофически не хватало. Магистр Годманис обещал решить государственные проблемы, и хотелось ему верить. Племени хорька магистр нравился больше всех остальных духов.

Смотрели телевизор все по-разному. Я некоторое время пытался понять, как это следует делать, и быстро уяснил, что тут никакого канона, никакого закона на самом деле нет и можно проявить творческий, индивидуальный подход. Александр, например, смотрел телевизор мимолетом и в основном из уважения к традициям, заведенным сумасшедшим Джимми. Он устраивался на диване со своим небольшим ноутбуком, общался с девчонками в Интернете, изредка бросая взгляды на тотем. Это можно понять: ему, как вождю племени, духовная власть была чужда, но с ней нужно было поддерживать хорошие отношения, дабы племя не заподозрило вождя в атеизме. Охотнее всего Александр смотрел комедийные русские сериалы с латышскими субтитрами, которые показывали по вечерам. Он посмеивался, пощипывал свою козлиную бородку и порой даже весело хохотал. После полуночи Александр вместе с Ящиком часто смотрели передачу “Криминальная Россия” – про разную нечисть и демонов, грабителей и серийных убийц.

Когда тотем барахлил и все мои махинации с антенной никак не помогали улучшить связь с миром духов, Александр крепким ударом кулака возвращал нормальное изображение, и все сразу понимали, кто тут в племени главный.

Ящик смотрел телевизор чаще всех остальных. Мимики при этом у него на лице не было почти никакой: убивали там или целовались, давали деньги или отбирали – Ящик спокойно переносил любой факт, перед которым его ставил тотем. Трудно сказать, были ли у него любимые передачи, но сам по себе тотем ему вроде бы нравился. Он даже порой сидел перед ним с клиентом и поглядывал на экран в перерывах между работой.

Боря любил дешевые ток-шоу и латышские сериалы, но никому в этом не сознавался. Боря вообще смотрел тотем как бы исподтишка, сидя на маленьком стульчике, присматривался, прислушивался. Чаще из дверного проема смотрел, из коридора. Смотрел то, что смотрели все остальные, и никогда не переключал канал по собственной инициативе. Один раз я видел, как ночью он любовался прелестными обнаженными нимфами. Это было как-то на выходных – я допоздна возился с дневником сумасшедшего Джимми, Александр уехал к новой подруге, Ящик запил с каким-то дружественным племенем, да так сильно запил, что даже по телефону от него чувствовался стойкий запах огненной воды, и Боря сидел у тотема один. Когда я вошел в главную комнату, он тут же переключил канал.

– Скажи, Степа, – быстро заговорил он. – Я все не могу понять, какое место в иерархии духов занимает верховный президент Затлерс? Если он самый главный из них, то почему так редко говорит по тотему и всегда только в общих чертах?

Надо признать, я никогда особо не интересовался телевизором, и в мифологии на первых порах ориентировался слабо. Пока мы жили в маленькой комнатушке вдвоем с Серафимом, я главным образом изучал астральную сторону Интернета и с политикой старался не связываться.

– Знаешь, ничего страшного нет в том, что ты наблюдал за нимфами, – сонно ответил я и пошел дальше по коридору. Долго курил трубку на кухне, а потом прибежал Серафим и попросил с ним поиграться: принес свою резиновую погрызушку, фигурку морского змея, которая осталась от сумасшедшего Джимми. Вождь сам отдал ее Серафиму: сказал, так наше старое и новое тотемные животные смогут соединиться.

Каждый вечер я внимал тотему, и каждую ночь я снимал порчу с латвийской экономики, – писал в своем дневнике сумасшедший Джимми. – Долгое время я ошибочно предполагал, что некий могущественный злой маг или, что хуже, некая духовная сущность упорно продолжают создавать свои проклятия, сводя к нулю все мои усилия. Но чем дальше, тем больше я убеждаюсь в ином: на латвийской экономике нет никакой порчи, проблема тут совершенно иного генеза. Достал несколько книг по экзорцизму. Предполагаю, в нее мог вселиться бес.

Ближе к Новому году Александр обновил тотем: купил новый телевизор. Старый мы