1922

            * * *

Когда войдём мы ликовать

 В иную весь,

Тебя я буду ревновать

 Не так, как здесь.

Не отпущу Тебя одну, —

 Даю обет, —

Ни в полевую тишину,

 Ни в шумный свет.

Я обведу Тебя чертой

 Моей любви.

Моею волей и мечтой

 Цвети, живи.

Всё, что любила Ты, найдёшь

 Ещё милей,

И от меня не отведёшь

 Твоих очей.

    2 июля 1922

            * * *

Я не хочу захоженных дорог, —

Там стережёт зевающая скука.

И без того труд жизни слишком строг,

И всё вокруг — несносная докука.

Я не хочу нехоженных дорог, —

Там стережёт негаданное горе.

И без того безжалостен к нам Рок.

Изнемогаем в непосильном споре.

И вот я медлю на закате дня

Перед напрасно отпертой калиткой,

И жду, когда Ты поведёшь меня,

Измученная пламенною пыткой.

Мой верный вождь, мой друг и госпожа,

Ты различить пути во тьме умела.

Хотя б со страхом, женственно дрожа,

Ты подвиг жизни совершала смело.

Припоминать ли мне, как в тёмный час

Ты погибала страшно и жестоко,

И я в неведеньи Тебя не спас,

Я, одарённый веденьем пророка?

Об этом думать можно лишь в бреду,

Чтоб умереть, не пережив мгновенья.

Не думаю, не вспоминаю, — жду

Последнего, отрадного явленья.

    27 июня (10 июля) 1922

            * * *

Прими Её, мой пламенный двойник,

 Мою приветствуй Алетею,

 Склонив к Ней благосклонный лик,

Пока я к здешней жизни тяготею.

Любовь твоих блаженных дней,

 Твоя подруга будет Ей сестрою.

 Да озарится мрак Её очей

Безгрешной вашею игрою.

В твоём саду есть дивные цветы.

 Цветы Она и здесь любила.

 Цветник свой Ей отворишь ты, —

Не надо, чтоб Её тоска томила.

    2 (15) июля 1922

            * * *

Я дикий голод вспоминаю

И холод безотрадных дней.

Мне горько всё, что я вкушаю,

Когда уже не разделяю

Я с Нею трапезы моей.

Мои уста уже не рады

Лобзаньям утренней прохлады,

И вдвое тяжек зной дневной,

Когда Она уж не со мной.

Зимой тепло нагретой печи

Меня уже не веселит.

Я никакой не жажду встречи,

И мне ничто не заменит

Её стремительные речи,

Её капризы и мечты,

И милую неутомимость,

И вечную непримиримость

Её душевной чистоты

С безумным миром и кровавым,

Одною грубой силой правым.

И эти милые цветы, —

Пройду ли без печали мимо,

Когда Она средь них незрима.

Во мгле полдневной темноты,

В круженьи мирового дыма!

Не сложит полевых в букет,

В саду садовых не посеет,

Заботою не облелеет

Их нежно-радостный расцвет,

И каждый цветик здесь на воле

Напоминает мне до боли,

Что здесь со мной Её уж нет.

    3 (16) июля 1922

            * * *

Всё дано мне в преизбытке, —

Утомление труда,

Ожиданий злые пытки,

Голод, холод и беда.

Дёготь ярых поношений,

Строгой славы горький мёд,

Яд безумных искушений,

И отчаяния лёд,

И — венец воспоминанья,

Кубок, выпитый до дна, —

Незабвенных уст лобзанья, —

Всё, лишь радость не дана.