Аранзал,

Пика не только пестрой была –

Пестрая пика острой была,

А Джангар молод и славен был,

Самим бурханам равен был?"-

Ответствуют:

"Такова она:

Глянет налево - станут видны

В сиянии левой щеки

Мелкие рыбки левой реки.

Глянет направо - станут видны

В сиянии правой щеки

Мелкие рыбки правой реки.

Крови алее губы ее,

Снега белее зубы ее.

Белый на голове убор.

Если верить молве, убор

Шило множество ханских жен...

Шелк волос ее так заплетен,

Чтобы соответствовал он

Щекам, напоминающим кровь.

Щегольские у каждой щеки

Шелковые шивырлыки*

Колыхались, говорят.

Колыхались, говорят,

На мочках нежно-белых ушей,

На белую шею бросая свет

Сероватых зеркальных лучей,-

Серьги из чистого серебра.

Кто видел шариковый помет

Верблюжонка двухлетнего, тот

Величину серег поймет!

Если властительница начнет

Девяносто одну струну

Гуслей серебряных перебирать,

Если ханша начнет играть,-

Почудится: в камышах

Лебединый летит хоровод,

Хоровод лебединый поет,

Отдается пенье в ушах

Уток, летящих вдоль озер,

Уток, звенящих вдоль озер

На двенадцать дивных ладов,

Разных, переливных ладов".

Если же спросит народ:

"Кто, не сбиваясь, поет

В лад прекрасным гуслям таким?"-

Ответим: "Это - бесценный Мингйан,

Прекраснейший во вселенной Мингйан,

Прославленный голосом своим!

Между избранными он –

Избранный запевала давно,

Равных ему не бывало давно!"

Сказывают, был главой

Над правою стороной

Джангровых богатырей

Байн Кюнкян Алтан Цеджи,

Богатырь, безо всякой лжи

Рассказывающий дела

За сто без году прошедших лет,

Предсказывающий дела

На сто без году грядущих лет.

Сведущий во зле и добре,

Он восседает на ковре

По правую руку вождя.

Важно, с места не сходя,

Он разрешает мирские дела,

Он разрешает святые дела

Своей обетованной страны,

Своей сорокаханной страны.

Сказывают, был главой

Над левою стороной

Джангровых богатырей

Старший сын Менген Шикширги -

Улан Хонгор, Алый Лев,

От которого, оробев,

Бежали бесчисленные враги.

Он родился от ханши Зандан Герел.

Множеству дротиков и стрел

Подставлял он грудь свою.

Страха не ведал в бою

Этот прославленный исполин.

Джангру подчинил он один

Земли семидесяти держав!

Гюзан Гюмбе с ним вместе сидел.

Он при стесненном усесте сидел,

Занимая места двадцати бойцов,

Он при свободном усесте сидел,

Занимая места сорока бойцов.

Он славился силой великой своей,

Черной, холодной пикой своей,

Слоноподобным своим конем,

Словно ночь, вороным конем.

Некогда в споре с Цеджи самим

Победил он, рассказав

О деяниях вер и держав

За тысячу и один год.

Справа от Алтана Цеджи

Савар Тяжелорукий сидел.

Среди людей великаном он был,

Соколом неустанным он был.

Закаленная в пламени сеч,

Не сходила с могучих плеч

Острая секира длиной

В восемьдесят и одну сажень.

Стоила тысячу тысяч юрт

Рыжая кобыла его.

Сбрасывал он любого с коня,-

Так велика была сила его!

На левой, рассказывают, стороне

Третье место занимал

Темноволосый Строгий Санал,

На своем серо-лысом коне

За нойоном последовал он –

За владыкою мира всего,

Булингира - отца своего –

Дорогого сына лишив;

Нойоншу славную - мать свою,

Бурханам равную мать свою –

Торжественных поминок лишив.

Свою богатую страну

Мудрого нойона лишив,

Свою красавицу жену

Возлюбленного супруга лишив.

Множество таких силачей,

Шесть тысяч двенадцать богатырей,

С избранными из черных людей

Семь во дворце занимали кругов.

Кроме того, седых стариков

Был, рассказывают, круг.

И красноликих важных старух

Был, рассказывают, круг.

Жены нежно-белые там

Тоже составили круг.

Словно плоды спелые, там

Девушки составили круг.

Диких степных кобылиц

Молока потоки лились.

Разливались озера арзы*,

Радующей взоры арзы.

Долго пировали там,

Пить не уставали там,

Стали красными наконец

Нежные глотки богатырей.

Загудел многоуглый дворец.

Желтые полчища силачей

Стали кичиться силой своей,

Озираться стали вокруг,

Вопрошая соседний круг:

"Ужели сражений для славы нет?

Сайгаков - и тех для облавы нет?

Ужели для боя державы нет?

Ужели врага для расправы нет?"

Пояснение слов, отмеченных в тексте *, см. в Словарь

Песнь первая О поединке великого нойона Джангара с Ясновидцем Алтаном Цеджи

Единственный в древнем роду,

Джангар, ныне великий нойон,

Был на пятом своем году

Стариком Шикширги полонен.

Изучив подробно дитя,

Исследовав со всех сторон,

Истину обретя:

Из людей он один рожден

Из начала мира сего

Стать владыкой мира всего,

И могучим, и славным стать,

Ханом семидержавным стать,-

Старый Менген Шикширги решил

Джангра убить в молодые года.

Пятилетний Хонгор тогда –

Юный сын Менген Шикширги –

Джангру на помощь поспешил.

И, припав к ногам Шикширги,

Хонгор счастье изведал тогда:

Смерти подвергнуть не дал тогда

Душу великого Джангра Богдо*.

Стал раздумывать Шикширги,

Как убить потаенно дитя,

Уничтожить нойона-дитя.

И так решил Шикширги, наконец;

Может погибнуть этот юнец,

Если угонит красивый табун

Сорокатысячный сивый табун

Ясновидца Алтана Цеджи,-

Явную гибель найдет нойон,

Яростною стрелою сражен –

Ядом напитанной, удалой

Ясеневого лука стрелой.

К этому времени Джангар-нойон

Лета шестого достиг своего.

Вот однажды отправил его

Шикширги на великий угон

Сорокатысячного табуна.

Оседлав своего скакуна,

Джангар поскакал на восток.

Полетел Аранзал, как стрела.

Оказывался юный ездок

То спереди, то сзади седла.

Длиннохребетный конь Аранзал

Ночи - ночами не считал,

Утра - утрами не считал.

Так он три месяца проскакал.

Черной пыли взвилась полоса,

Подпирающая небеса.

Через сорок и девять дней

Джангар увидел вершину горы –

Покоилось небо на ней.

Взобравшись на вершину горы,

Взглядом холодным окинул нойон

Землю со всех четырех Сторон:

Среди золотых горных громад

Засверкала башня Барвад.

Заволновался красивый табун,

Сорокатысячный сивый табун.

Через истоки множества рек

Переправился Джангар потом.

Завладел он могучим скотом,

Окриком в кучу собрал табун

И, словно тучу, погнал табун...