всеобщего веселья.

— Ну вы и тип, мистер Блестер — сказал мистер Уилкинсон — нам будет нехватать вас, это правда.

— А уж мне-то как будет не хватать! — ответил Мокрист.

Это снова было воспринято как остроумная шутка. Мокрист вздохнул.

— Вы действительно думаете, что такие спектакли помогут предотвратить преступления, мистер Трупер? — поинтересовался он.

— Ну, в общем, я думаю, трудно сказать точно, потому что, видите ли, проблематично подвергнуть учету те преступления, которые не были совершены. — сказал палач, напоследок еще раз проверяя, хорошо ли открывается люк. — Однако, в частности, сэр, я бы отметил высокую эффективность этих мероприятий.

— В каком смысле? — спросил Мокрист.

— А в таком, что там, наверху, на эшафоте, я никого и никогда не встречал дважды. Ну что, пойдем?

Когда они вышли на свежий утренний воздух, в толпе началось оживление, раздалось несколько выкриков "Буу!" а кое-где даже послышались аплодисменты. Все-таки люди странно мыслят. Укради пять долларов — и тебя назовут мелким воришкой. Но если ты украл тысячи, то тут уж одно из двух: или ты правительство, или герой.

Пока зачитывали список его преступлений, Мокрист просто смотрел в пространство. Он никак не мог избавиться от чувства, что все происходящее просто нечестно. Он никогда не опускался до того, чтобы бить кого-нибудь по голове. Он даже дверь ни разу не выламывал. Ну да, иногда вскрывал замки, но потом всегда аккуратно запирал их за собой. Помимо всех этих конфискаций, неожиданных разорений и внезапных банкротств, что он, в сущности, сделал действительно плохого? Он просто менял местами числа.

— Неплохая сегодня толпа собралась — заметил мистер Трупер, перебрасывая веревку через перекладину и занимаясь узлами. — и пресса тоже. "Кого вздернули?" даст подробный репортаж, конечно же, и «Таймс» тут, и "Псевдополис Геральд", это наверное из-за банка, который там обанкротился, да и корреспондент из "Дилера Равнин Сто" тоже здесь, я слыхал. У них отличный финансовый раздел, я всегда смотрю там цены на использованные веревки. Похоже, куча народу мечтает увидеть вас в петле, сэр.

Мокрист заметил черную карету, тихо возникшую позади толпы. На ней не было герба, по крайней мере, так казалось, если вы не знали маленький секрет: гербом лорда Витинари был черный щит. Черное на черном. Нельзя не признать — у этого ублюдка есть стиль…

— Э? Что? — спросил он, почувствовав, что его толкнули в бок.

— Я спросил вас, не хотите ли сказать последнее слово, мистер Блестер? — осведомился палач — Это обычай такой. Может, вы заранее придумали что-нибудь?

— Вообще-то я не собирался умирать — сказал Мокрист.

И это была правда. Он действительно не собирался, вплоть до настоящего момента. Он был уверен, что хоть что-нибудь помешает этому случиться.

— Отличное последнее слово, сэр — одобрил мистер Уилкинсон — ну что же, приступим?

Мокрист прищурился. Занавеска на окне кареты шелохнулась. Потом открылась дверца. Перед ним забрезжила Надежда, величайшее из сокровищ.

— Нет, постойте, на самом деле это не было мое последнее слово. — поспешно сказал он — Э… Дайте подумать…

Из кареты вышел худощавый, похожий на клерка человек.

— Э… в общем, сейчас неплохую речь скажу… э…

Ага, теперь в происходящем появился смысл! Витинари просто хотел испугать его, вот что. Очень в его стиле, судя по тому, что Мокрист раньше слышал об этом человеке. Ну а теперь дело идет к помилованию!

— Я… э… я…

Там, внизу, клерк с трудом продирался сквозь плотную толпу.

— Не могли бы вы немного поторопиться, мистер Блестер? — сказал палач — Хорошенького понемножку, э?

— Я хочу сделать все как следует — раздраженно сказал Мокрист, наблюдая, как клерк пытается обойти огромного тролля.

— Да, но всему же есть предел, сэр — поторопил его палач, слегка обеспокоенный нарушением установленного этикета — Иначе вы могли бы говорить, э, целые дни напролет! Коротко и ясно, сэр, вот в чем стиль.

— Верно, верно — сказал Блестер — Э… о, посмотрите, вы видите вон того человека? Вон он, машет вам?

Палач взглянул на клерка, который уже пробрался в первые ряды толпы.

— У меня сообщение от лорда Витинари! — прокричал клерк.

— Да! — воскликнул Мокрист.

— Он говорит, пора приступать к делу, уже давным-давно рассвело! — крикнул клерк.

— Ох — сказал Мокрист, пожирая взглядом черную карету. У проклятого Витинари чувство юмора ничуть не лучше, чем у охранников в тюрьме.

— Давайте же, мистер Блестер, вы же не хотите, чтобы у меня были неприятности? — сказал палач, похлопав его по плечу — Всего пара слов, и все мы отправимся дальше по жизни. Исключая присутствующих, разумеется.

Ну что же, вот и настал тот самый миг. Мокрист испытал даже какое-то странное облегчение. Не нужно больше опасаться худшего, потому что худшее уже случилось и скоро все будет кончено. Охранник был прав. Все что нужно сделать в этой жизни — это вытащить ананас, сказал себе Мокрист. Он большой, колючий и шишковатый, но зато под ним могут оказаться персики. Эта теория прекрасно подходила для жизни, но сейчас казалась абсолютно бесполезной.

— В таком случае — сказал Мокрист фон Губвиг — я вручаю свою душу любому богу, который сможет найти ее.

— Мило — прокомментировал палач и дернул за рычаг.

Альберт Блестер умер.

Впоследствии все согласились с тем, что он произнес отличное последнее слово.

— А, мистер Губвиг — сказал отдаленный голос, приближаясь — Вижу, вы проснулись. И все еще живы, пока что.

Была в последнем замечании какая-то интонация, которая подсказала Мокристу, что длительность этого «пока» полностью зависит от говорящего.

Мокрист открыл глаза. Он сидел в удобном кресле. За столом напротив, слегка поджав губы и соединив перед лицом пальцы рук, сидел Хавелок, лорд Витинари, человек, под чьим откровенно-деспотическим управлением Анк-Морпорк стал городом, в котором всем почему-то хотелось жить.

Древний животный инстинкт подсказал Мокристу, что другие люди стоят позади его удобного кресла, и что ему сразу же станет крайне неудобно, если он попытается сделать резкое движение. Но даже они не вызывали в нем такого ужаса, как этот внимательно глядящий на него худощавый человек со смешной маленькой бородкой и руками пианиста, одетый в черную мантию.

— Хотите узнать кое-что об ангелах, мистер Губвиг? — приветливо спросил Патриций — Я знаю о них два интересных факта.

Мокрист промычал что-то неразборчивое. Путей побега перед собой он не видел, а о том, чтобы обернуться, не могло быть и речи. Шея болела ужасно.

— Ах, да. Вас же повесили. — сказал