он мог запросто получить часы ОПТ за разгрузку, а он что? Разводит руками и говорит: «Пожалуйста, пожалуйста!» Подумаешь, джентльмен!
Пилле уперла руки в бока:
— Слушай, Труута…
Но, к счастью, ссора не разгорелась, потому что учитель Сэльге появился в дверях и сказал:
— Ребятишки, в автобус!
В автобусе классный руководитель сел позади меня и положил руку мне на плечо.
— Мадис, я слышал, что в вашей семье горе. Я тебе сочувствую, крепись.
— Да, — сказал я. — Спасибо.
Я не знал, удобно ли благодарить, когда тебе выражают сочувствие. Но я уже знал, что важны не слова, которые тебе говорят в тяжелые минуты, а то, как их говорят. И вдруг поймал себя на том, что уже несколько часов не думал о том, как тяжело жить без дедушки…
Автобус было тронулся, но тут Пилле закричала:
— Подождите, подождите, Тийна идет!
Тийна торопилась к автобусу, под мышкой у нее был малыш, а в другой руке — коляска.
— Маленький герой труда прибыл! — Водитель автобуса улыбнулся.
— Насчет малыша еще ничего не могу сказать, но старшая сестра и впрямь годится в героини, — считал учитель Сельге.
— Мадис! — изумилась Тийна. — Значит, ты не поехал в Карилу?
— Да нет, я уже съездил, честное слово.
— Что ты врешь! — Тийна ожесточенно махнула рукой.
— Клянусь своей бородой!
— Которой у тебя нет! — насмешливо сказала Тийна.
— Ну, так говорят для убедительности. Я дал свой велосипед твоей матери, честное слово, и она помчалась домой. Странно, что вы не встретились.
Тийна испугалась:
— А я и не ходила домой, пошла сразу к школе. Ведь перед выездом в поле кормят обедом, а мы жутко проголодались. И что теперь мама скажет, когда увидит, что дома пусто, никого нет?
— Я тоже зверски голоден, сам себя съел бы, если бы был немножко почище.
— У Пилле есть яблоки, — сказала Тийна.
Действительно, у Пилле нашлись яблоки, а у Трууты конфеты. И Майя дала мне полпачки печенья. Но, выскакивая из автобуса, я чуть не подавился яблоком, как Белоснежка: прямо передо мной оказалась мать Тийны. Она схватила меня за правое ухо, дергала изо всех сил и яростно кричала:
— Противный мальчишка! Врун противный!
Но тут она увидела Тийну, сразу же отпустила меня, выхватила у Тийны Калева, обняла его, подняла высоко и объявила:
— Мальчик здоров как бык!
После этого она попыталась задушить Тийну в объятиях.
Я не успел еще прийти в себя после дерганья за ухо, как меня уже тоже схватили в объятия.
— Прости, прости! Ты просто замечательный парень!
— Что это здесь, заключительная сцена какой-то оперетты, что ли? — удивился Олав, который как раз в этот момент соскочил с велосипеда.
— Ах, случилось маленькое недоразумение, — буркнул я. — Как-нибудь потом расскажу.
— Знаешь, Мадис, учительница Тали тоже хотела перед тобой извиниться, она вроде бы не поняла тебя, — сообщила Пилле.
— Ничего не понимаю, — сказал Олав. — Теперь что, в моде просить у Мадиса прощения, да?
— Нет, просто человечество всегда баловало своих лучших сыновей, — усмехнулся я. — Какая разница — одним извинением больше или меньше!
В конце поля уже пыхтел трактор, вскрывая гряды. Учитель Сельге принялся раздавать корзины и ведра, мы с Олавом были, конечно, опять последними в очереди.
Олав почесал за ухом:
— Согласно теперешней моде, мне тоже следует попросить у тебя прощения и сообщить, что нам с тобой работать в паре. Вчера целый день я вкалывал один, чтобы ты знал. Хорошо бы развести костер и испечь картошечки, но трактор так быстро ходит взад-вперед, что не успеешь и высморкаться, а уже новый ряд вскрыт. Может, ты придумаешь что-нибудь?
— Извинения принимаются, — сказал я милостиво. — Идя навстречу твоей покорной просьбе, согласен работать вместе.
— Итак… — сказал Олав и ткнул меня локтем в бок.
— Итак… — ответил я и натянул кепку Олава ему на нос.
Больше ничего говорить и не требовалось. Ведь друзья понимают друг друга и без лишних слов. Тем более, что нас ждала работа… И чтобы успеть развести костер и испечь картошку в золе, мне требовалось еще придумать что-нибудь!